Боснийская спираль (Они всегда возвращаются) - [34]

Это были, видимо, какие-то склады. Сзади, неуклюже преодолевая канаву, урчали одураченные машины врага. Так вам и надо, идиоты… Сделав быстрый круг по двору, они въехали на пандус, а с него — внутрь огромного темного склада. Со стороны хозяина это был замечательно умный ход: повсюду здесь громоздились штабеля каких-то тюков, и прохода между ними насилу хватало для него — узенького гольфа, так что джипам тут определенно не светило пролезть. Главное теперь — найти второй выход. А вот и он — мелькает серым утренним туманом в просвете между тюками! Вперед! Они разогнались и вылетели наружу с полутораметрового пандуса, свободным полетом, как птица. Это был именно полет, а не просто большой прыжок, и гольф понял, что счастью не бывает предела.

Приземлившись, он почувствовал какое-то небольшое неудобство в правом переднем колесе, но это были, конечно же, мелочи. Они победили и на этот раз, причем с явным преимуществом. Погоня отстала, не в силах повторить их головокружительные трюки. Проехав по двору, они углубились в лабиринт каких-то узких переулков со сплошными заборами, складами и сараями. Ехали быстро, классно срезая повороты. Впрочем, к этому гольф уже привык, так что теперь он только гадал, чем же еще порадует его сегодня этот необыкновенный хозяин? Чем же еще… — и тут покрышка правого колеса лопнула и разлетелась прямо во время поворота, на своем наибольшем усилии. Гольф качнулся, отчаянно вцепился оставшимися тремя колесами в мокрый грунт, пытаясь изо всех сил удержаться… и — не смог.

Проклятый голый обод зацепился за землю, автомобиль перекувырнулся на крышу, проехал так еще несколько метров, уткнулся в столб и замер, нелепо крутя тремя уцелевшими колесами. Это была катастрофа. И виноват в ней был он, гольф, собственной персоной. Хозяин-то все делал совершенно правильно, а вот он, гольф, не смог, не выдержал, подвел, и эта мысль мучила его намного больше, чем сознание того, что лично для него все кончено, что отныне он — ничто, груда металлолома, пригодная только на запчасти и переплавку. Надо же — неполные тридцать тысяч… Хозяин зашевелился внутри, задергался, пытаясь открыть заклинившую дверь. Гольф почувствовал, как потекло из пробитого бака, как заструился бензин, подбираясь к неизбежной искре, и понял, что насчет запчастей он погорячился — не будет и этого. Ну и черт с ним, зато хотя бы пожил напоследок на полную катушку. Двадцать километров счастья — большинству машин и этого не дано. Вот только бы хозяин выбрался. Он напрягся последним усилием, качнулся, высвобождая дверь, и порадовался, услышав, как она щелкнула и отлетела, поддаваясь удару хозяйской ноги. Ну вот и все. Он прощально скрипнул вслед своему последнему водителю, взорвался, вспыхнул и перестал быть гольфом.

Берл немного постоял, глядя на пылающую машину. Торопиться было особо некуда, да и сил уже не оставалось никаких. По привычке он попытался сориентироваться. Где-то к востоку от рыночной площади? Да, видимо, так. Погоня отстала, но он не обольщался относительно своих перспектив. Уже практически рассвело, город окружен, и каждая собака тут за счастье сочтет поучаствовать в общей облаве на чужака, убийцу и преступника. А что, разве не так? Чужак — само собой, убийца — ясное дело, преступник… — ну, это понятие относительное — относительно же местных властей и местных жителей — преступнее не бывает. Вот и затравят тебя, бижу, всем городом, как тигра-людоеда.

Он пошел, не выбирая направления, просто, чтобы не стоять на месте, потому что оставаться на месте означало капитуляцию. А до такого позора он не дойдет никогда. И живым тоже не дастся… Берл ковылял какими-то задворками, пересекал огороды, перелезал через низенькие ограды, и каждый следующий заборчик давался ему труднее предыдущего. Туман в голове сгустился до невозможности; он уже с трудом понимал, что происходит вокруг, и в какой-то момент определенно поймал себя на том, что кружит на одном и том же месте, уже в третий раз подряд преодолевая одну и ту же невысокую каменную ограду: туда-сюда, туда-сюда…

Берл сел на землю, привалился к злополучной ограде и посмеялся собственной глупости. Туда-сюда, туда-сюда… Это ж надо дойти до такого! Он пожалел, что рядом не видно Яшки, а то было бы с кем посмеяться. С другой стороны, отсутствие Яшки облегчало основную задачу. Основную, а также последнюю… Берл достал из-за пояса магнум. Стреляться при Яшке ему было бы неудобно. Такие дела надобно творить наедине с собой, чтобы никто не видел твоего лица. А интересно, какое при этом выражение? Страх? Боль? Сомнение? Яшка всегда отличался редкой тактичностью. Вот и сейчас… Берл взвел курок. Так. Теперь вроде положено осмотреться, попрощаться с миром и прочая лабуда. Он и стал осматриваться, мучительно протискивая взгляд сквозь клочья тумана — ничего интересного, если честно: земля, небо, деревья, глаза — черные провалы с зеленым ободком… Где-то он уже это видел…

— Идти можешь? — спросил его туман женским голосом. Странно, что туман говорит именно так, по-женски. Ведь по идее…

— Эй! Ты меня слышишь? Эй! — кто-то взял его за руку. А вот это уже лишнее, дорогие господа. За руку извольте не брать, понятно? Он слепо отмахнулся от тумана, но тот, чертыхнувшись в ответ, звонко шлепнул его по щеке — раз!.. два!.. три!.. как через забор: туда-сюда, туда-сюда…