Босая в зеркале. Помилуйте посмертно! - [97]

Алтан Гэрэл, мне даже страшно тебе описывать всю — быль тюрьмы, ведь мои письма со штампами «ПРОВЕРЕНО» валяются на полке общежития возле прохода. Может, ваши директор, коменданты и прочие работники крадут твои письма из любопытства, вражды или мести?! А ты прописана на койко-место временно, еще не дали постоянку, а третий год гоняют, кидают, перемещают тебя «по производственной необходимости» по разным подъездам заплеванных, захарканных общежитий. С тех пор, как я увидел тебя, живу я в постоянной тревоге и страхе за твою судьбу, хотя порою ты кажешься романтичною девушкою. Но как мне тебя жаль! Особенно жалею тебя, когда ты отбиваешь мне длинные телеграммы, тратишь последние рубли, вспоминаю, как ты без оглядки плакала в кабинете замполита. Да, 1 апреля получил от тебя телеграмму, я не даю тебе отдохнуть со своими бедами и неувязками, но они вечны в тюрьме. «Закон — тайга, медведь — хозяин». Ты знаешь, что мы жадно следим за рубрикою в «Комсомолке» — «Нет потерянных судеб», а мне вернули мое письмо от

4 декабря 1980 года в эту газету, хотя все написанное— правда, и еще раз правда! Говорят: «Бог любит правду, а читает известия»… Может, написать еще похлеще дополнение к этому письму и отправить все нелегально, рискуя сгнить в изоляторе?

Душа моя, горит бушлат от ихнего беспредела!

Алтан Гэрэл, родненькая! В марте я написал тебе четыре письма, а ты ни одно из них не получила, поэтому решил писать иначе — такое сплошное письмо и отправить сразу.

22 апреля 1981 года, среда. Радость моя, Алтан Гэрэл, здравствуй! Получил от тебя письмо с польскими красавицами и памятником Лермонтову. Большое спасибо, что не забыла меня даже перед отъездом в Москву. Но как ты умудрилась так измотать себя в отпуске? Или ванны, источники и лечение так сильно обостряют болезни? Но кто же там до воспаления легких мотается по экскурсиям, после серных ванн лазает по горам?! А вечерами до упаду носишься по увеселениям и зрелищам, словно ты после отпуска собралась ехать на необитаемый остров?! Господи! Какая ты завидущая баба, хуже девчонки! Одна радость, что получил фотографию, где ты верхом на ослике катаешься. Я даже поцеловал бедного ослика, которого заездили алчные, неугомонные курортники, как ты, но осел еще жив только благодаря своему известному упрямству. Представь, именно глядя на осла, во мне шевельнулась надежда, загорелась искорка, а чем черт не шутит?! Вдруг там гуманисты возьмут и на пару годков помилуют, простят меня, бедолагу, несмотря на черную характеристику? Так охота верить, надеяться. У нас лужи и грязь весенняя по уши. Дня три назад передавали по радио, что в Бурятии 21 градус тепла. Также узнал, что у Вас есть писатель Михаил Жигжитов, который пишет охотничьи рассказы. Зацвела ли в Бурятии черемуха?

24 апреля, пятница. Получил от тебя кучу бумаг, открыток и журнал «Новый мир» с произведением Валентины Елисеевой «Так это было». Как я рад! Здорово! Вот это оперативность! Тебе бы с красавцем Кизиловым работать! Вы развели бы такую кизиловщину!..

Гэрэлмушка, для твоих бессмертных писем я достал компостер и все подшиваю. Я тут разбогател, как капиталист, занял один всю тумбочку, забил се литературою— сколько шуму подняли, что я занял один целую тумбочку, а она положена на двоих. Скандал был приятный, я гордился в душе, но книги отнес в каптерку. Я весь в бумагах, чую запах неизбежного пожара, жду огня… Пуще всего мучаюсь изжогою от ежедневного хлеба, от пшеничной каши и постного масла. Отлично помогают мне таблетки «гастрофарм», может, где достанешь? Библиотека у нас не работает больше месяца, откроется после Майских праздников.

Пацаны увидели твои длинные телеграммы у меня на тумбочке, и то тебя жалеют: «Зачем она деньги вываливает?» Не трать деньги на телеграммы, лучше яблоки погрызи, ты ведь бледненькая.

Братишка из Якутии пишет, что там теплынь, журчат ручьи якутские, а он форсит в одном пиджачке, ему и работа, и природа, и якутки — пока все нравится! Ему я заказал для себя борцовки, кроссовки или велотапочки. Доволен, что братуха у меня самостоятельный парень и может работать сварщиком в далекой Якутии. Нам спортивная одежда разрешается, буду в кроссовках футбол гонять хоть раз в неделю. Вообще-то я — мужик спортивный, не каждый меня ущипнет.

25.04.81. Суббота. Смотрели фильм «Странная женщина». Да, она всего лишь странная, а ты по сравнению с нею сверхстранная!

Письмо 58

Привет с весеннего Севера!

27 апреля 1981 года. Получил от тебя письмо и поздравление с Маем. Почти счастлив. Благодарен тебе за все-все, чего не перечислить. Благодарен тебе даже за свое неизвестное будущее. Милая, то стеклышко, закатившееся в глаз, ничего не повредило. Медработник Рачкова промыла, и на следующий день глаз нормально глядел.

Сегодня снова составили списки на поощрение к 1 Мая, может, наш Аракчеев опять отыщет причину и вычеркнет меня? В эти дни буду узнавать, консультироваться, может, напишу заявление на имя начальника Управления, если, конечно, заявление мое дойдет, а не свалится на мою голову шишкою.

Гэрэл, ты в Поречинском санатории полмесяца лечилась, а в Пятигорске довела себя гонкою по лермонтовским местам до воспаления легких и теперь перед праздником слегла в больницу?! Слов не нахожу такому расточительству себя на износ! Господи, уймись хоть в больнице, поела кашу, получила укол и спи, спи, спи! Не читай, не смотри телевизор, не мучайся ничем, ради Будды! Ты, видимо, неуправляемая, невыносимая особа. Прости, конечно, но это так и есть. Таблеток нет от неугомонности— зато «нашла вынужденный приют в больнице с двусторонним воспалением легких»… Давай лучше я тебе расскажу что-нибудь хорошее: у нас улучшилось питание, на дополнительное питание стали давать маргарин и горох. В одно время давали даже мясо кабарги, очень нам понравилось, оно нежное, чуть сладковатое на вкус. Знаешь ли, что я умею делать все домашние работы: готовлю любые блюда, стряпаю, стираю, глажу, подшиваю, зашиваю, мою окна, полы, белю, крашу, ловлю рыбу, охочусь, разделываю дичь, скорнячу? Милая будущая философиня, со мною ни одна белоручка не пропадет. На Урале почти год питался одними дарами природы, жил один в семнадцать лет в пустом доме с заколоченными досками крест-накрест окнами, имел два хороших ружья и собачару, топор — и все. Сутками бродил по тайге, знал все охотничьи избушки, привязывался к охотникам и неделями не отставал от них. Хочется на свободе первым делом навестить свою родную деревеньку ДУБРОВИНО, где остались одни пенсионеры, которым нет смысла искать счастье по свету. Может, даже сохранился наш дом, где я родился и вырос, в стенах его каждое бревно и доска со всеми щелями, щербинками до боли мне теперь милы и желанны. Прийти на могилу отца, упасть на колени и вдохнуть эту землю со слезами… Жить на ней свободно, совестливо, неустанно творить только добро и любить Родину великою любовью.