Бортовой журнал 4 - [54]
К чему это я? К тому, что у нас с клубом питерских подводников были до сего момента разные точки зрения на то, что представляет ценность после ухода на пенсию, а что – нет.
Но фильм «72 метра» – он же общепримиряющий. Вот и примирил. Теперь они меня хотят видеть и слышать. Устроили они свою премьеру и закуску после нее. Я был, но быстренько слинял.
Теперь они хотят, чтоб я им свои рассказики прочитал.
«А пусть-ка нам Санечка рассказики свои почитает!»
Даже не знаю, что на это сказать, блин!..
Постскриптум: я прочитал все это жене, и она мне сказала: «Я знаю, что на это ответить!» – «Что?» – «Хуй!»
Еще про «72 метра»
Всем хочется, чтоб они остались живы. Это сумасшествие какое-то. Выходит тетка с просмотра фильма, видит меня, подходит и со слезами на глазах: «Они ведь останутся живы, правда?»
Ну что тут сказать? Тут обычно я говорю: «Правда».
Говорят, пол-Иркутска два дня гадало. Город разделился. А в Самаре все решили после долгих разговоров, что живы. Самара успокоилась. Теперь кипит Воронеж. Уже звонили. Все узнали Гаджиево, слезы на глазах.
Помню, Валера Залотуха придумал другой конец: Черненко выбирается и бежит, бежит. С сопки на сопку, а потом его снимают с вертолета, и видно, что те сопки до горизонта и нигде города нет.
Помню, как Хотиненко рассказывал про это тогда, когда все деньги у Ястржембского просили.
То есть те, в отсеке, обманывали Черненко с самого начала, когда говорили ему, что «вылезешь, а там город и женщины». То есть они заранее знали, что там ничего нет. И Маковецкий так это и играл, достаточно посмотреть на его лицо. Города нет, и он рычит, плачет, но все равно идет.
Меня спрашивали: правильно ли то, что отдали единственный аппарат гражданскому человеку? Будет ли так в жизни? Я сказал, что правильно, что отдадут. Потому что он чужой, это не его жизнь, он тут лишний, он мешает. А вдруг он перед самым концом запаникует и смутит души других? Лучше отправить его, конечно, подальше. Вот его и отправили.
Это потом появился этот свет в окошках. Его добавили, чтоб не так все было грустно.
Странные дела. Когда вышел «К-19», то казалось, что это конец, что ничего похожего про подводников снять больше не удастся. А вот тебе, сняли.
Да, вот еще что, насчет того единственного аппарата, что был в рабочем состоянии. Когда Залотуха мне позвонил и сказал, что ему надо придумать так, чтоб аппарат остался один, я ему сказал, что это невозможно, уж очень много проверок, но Валера настаивал: «Саня, мне надо, чтоб один аппарат был исправен, подумай!» – и я обещал подумать. Потом я ему позвонил и нарисовал целую схему: в спешке выходим в море, у аппаратов вышел срок, их надо везти на проверку, берется ГАЗ-66, и мичман с двумя матросами едет их сдавать, а потом он же получать, мичман отвлекается, обед, получают матросы, им говорят: вот ваши аппараты, забирайте, водитель машины торопится, ему тоже на обед, и они проверяют только один аппарат – он с полными баллонами. Довольно фантастично, но такое бывает.
Спрашивали еще про яйца в первом. Это из жизни. Грузят продукты. Спешка. Завтра в море. Старпом говорит: «Яйца в первый!» – «А торпеды?» – это мичман-торпедист из первого. – «Я сказал: яйца в первый!» – так яйца попадают в первый. Это из жизни. Там вообще много из жизни.
Валера Залотуха, когда мы собрались после фильма, поднял тост за меня. Он сказал: «Там все придумал Саня!»
Это не так. Это сценарий Валерия Залотухи по мотивам Александра Покровского. Так я ему и сказал.
На «72 метра» деньги просили везде. Сначала везде просил Любимов, а потом загорелись Эрнст с М. и тоже везде просили. Даже в Кремле просили. Как-то позвонил Любимов и говорит: «Пойдешь в Кремль просить денег?» Я говорю: «Пойду, если надо!» «Надо! – говорит он. – Сейчас надо, чтоб все просили!»
Так я поехал в Москву просить денег в Кремль. Кроме меня поехали просить Эрнст, студия «ТРИ Т», организация, за деньги опрашивающая старушек на улицах (названия не помню), Хотиненко и я с Джаником.
Джаник – это имя. Он работает на Первом. Он приехал в туфлях на босу ногу, потому что было жарко, лето, и он забыл надеть носки.
Оказывается, ехать просить надо не в Кремль, а на площадь Ногина, у Ястржембского. Мы ехали с Джаником в машине и поэтому заблудились. Он решил, что надо в Кремль ехать, как и сказали, и все кружил – не знал, с какой стороны к Кремлю подобраться. Наконец он позвонил, и мы поехали в нужную сторону – к Ястржембскому.
Мы вошли – там уже все сидели и накачивали Ястржембского. Это был хор сирен сладкозвучных. Особенно старались: организация со старушками – она опрос-таки провела не меньше, чем на десять тыщ долларов, студия «ТРИ Т» – деньгами-то пахло; и Хотиненко, который как раз говорил о том, что в последних кадрах Черненко бежит с сопки на сопку. «Это гениально!» – закончил он, Ястржембский кивнул. Он был серьезен и вопросы задавал по существу. Оно и понятно, его склоняли к тому, что он должен радостно расстаться с деньгами, так что стоило во все вникнуть. И он вникнул. Потом он вышел, скорее всего, в туалет – куда еще можно посреди фразы выйти со словами «извините, я сейчас», а Джаник как раз закончил с расстройством по поводу ненадетых носков, а я как раз вздохнул, потому что до того дыхание таил.
Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.
Книга Александра Покровского «…Расстрелять!» имела огромный читательский успех. Все крупные периодические издания от «Московских новостей» до «Нового мира» откликнулись на нее приветственными рецензиями. По мнению ведущих критиков, Александр Покровский – один из самых одаренных российских прозаиков.Новые тенденции прозы А.Покровского вполне выразились в бурлескном повествовании «Фонтанная часть».
Сборник Александра Покровского – знаменитого петербургского писателя, автора книг «Расстрелять», «72 метра» и других – включает в себя собрание кратких текстов, поименованных им самим «книжкой записей».Это уклончивое жанровое определение отвечает внутренней природе лирического стиха, вольной формой которого виртуозно владеет А. Покровский.Сущность краевого существования героя «в глубине вод и чреве аппаратов», показанная автором с юмором и печалью, гротеском и скорбью, предъявляется читателю «Каюты» в ауре завораживающей душевной точности.Жесткость пронзительных текстов А.
Первый сборник рассказов, баек и зарисовок содружества ПОКРОВСКИЙ И БРАТЬЯ. Известный писатель Александр Покровский вместе с авторами, пишущими об армии, авиации и флоте с весельем и грустью обещает читателям незабываемые впечатления от чтения этой книги. Книга посвящается В. В. Конецкому.
Динамизм Александра Покровского поражает. Чтение его нового романа похоже на стремительное движении по ледяному желобу, от которого захватывает дух.Он повествует о том, как человеку иногда бывает дано предвидеть будущее, и как это знание, озарившее его, вступает в противоречие с окружающей рутиной – законами, предписаниями и уставами. Но что делать, когда от тебя, наделенного предвидением, зависят многие жизни? Какими словами убедить ничего не подозревающих людей о надвигающейся катастрофе? Где взять силы, чтобы сломить ход времени?В новой книге Александр Покровский предстает блистательным рассказчиком, строителем и разрешителем интриг и хитросплетений, тонким наблюдателем и остроумцем.По его книгам снимаются фильмы и телесериалы.
Замечательный русский прозаик Александр Покровский не нуждается в специальных представлениях. Он автор многих книг, снискавших заслуженный успех.Название этого сборника дано по одноименной истории, повествующей об экстремальном существовании горстки моряков, «не теряющих отчаяния» в затопленной субмарине, в полной тьме, «у бездны на краю». Писатель будто предвидел будущие катастрофы.По этому напряженному драматическому сюжету был снят одноименный фильм.Широчайший спектр человеческих отношений — от комического абсурда до рокового предстояния гибели, определяет строй и поэтику уникального языка Александра Покровского.Ерничество, изысканный юмор, острая сатира, комедия положений, соленое слово моряка передаются автором с точностью и ответственностью картографа, предъявившего новый ландшафт нашей многострадальной, возлюбленной и непопираемой отчизны.
Рассказ опубликован в 2009 году в сборнике рассказов Курта Воннегута "Look at the Birdie: Unpublished Short Fiction".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.