Борис Парамонов на радио "Свобода" 2006 - [18]

Это далеко не легкомысленная тема, и есть основания снова и снова настаивать на ней. Ведь у Пэйтон Плэйс была настоящая, а не выдуманная жертва: сама автор романа Грэйс Металэс. Почему это она в тридцать девять лет допилась до смерти, несмотря на успех и деньги (она написала еще четыре романа)? На ее книге лежит явственный отпечаток сексуальной травмы, которую она не смогла изжить. Сегодня она бы осталась жива.

Опять о кино. В одном фильме Тэда Солонца (новый Вуди Аллен, только гораздо злее, острый, едкий) девица решает написать роман, но не знает, о чем писать: «меня даже в детстве не изнасиловал отец!» А если б изнасиловал, то и написала бы, и имела бы успех и, в отличие от Грэйс Металэс, не умерла бы молодой. Современную культуру часто называет victim culture — культурой жертв. Почему так носились с покойной принцессой Дианой? Она, видите ли, была жертвой ригористических нравов Букингемского дворца. Так ведь в определенном смысле и была.

Так что не будем ностальгировать по прекрасному или, по крайней мере, внешне благопристойному прошлому. Пускай молодые люди раскрашиваются татуировкой, обнажают пупы и вставляют туда железки. Авось дольше проживут.

Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/268397.html

* * *

[Люди и статуи] - [Радио Свобода © 2013]

На экраны выходит новая версия фильма по знаменитому роману Роберта Пенна Уоррена «Вся королевская рать». Вилли Старка играет Шон Пенн, в роли Джека Бёрдена — английский актер Джад Ло, в последнее время ставший звездой Голливуда. Это уже не первое обращение американских кинематографистов к книге Уоррена: версия 1949 года, поставленная режиссером Робертом Россеном, получила премию Оскара как лучший фильм. Были еще две экранизации для телевидения, так что нынешний фильм — четвертый по счету. Я хорошо помню советский телевизионный фильм по роману, в котором участвовали замечательные актеры Жженов, Казаков, Лаврова. Это была несомненная удача. Роман Пенна Уоррена неоднократно издавался по-русски и заслуженно пользуется славой американской литературной классики.

Режиссер нынешнего фильма Стивен Зэйллиан говорит:

Одной из причин, по которой я обратился к роману Уоррена, была та, что это книга о человеке как таковом, хотя речь идет как будто бы только о политике. Главное в книге — вопрос о добре и зле, цели и средствах, это вечный вопрос, и мы всегда снова и снова будем обращаться к нему, независимо от даты, хоть в 1946-м или в 2006, или 2056-м.

А вот что пишет New York Times в номере от 10 сентября:

«Вся королевская рать», книга, широко признанная как величайший в Америке политический роман, — эпос власти и политических интриг, идеализма и коррупции, любви и предательства всех сортов; исследование добра, происходящего из зла, и зла, рождающегося из добра.

Это очень точная формулировка романного сюжета, и, как видно из этих слов, в нем ставится вопрос чрезвычайно важный хоть в житейском, хоть в философском смысле. Выдающиеся произведения литературного реализма тем и отличаются, что об их персонажах так просто не скажешь: положительные они или отрицательные герои. Это дает героям необходимый объем, жизненно убедительную трехмерность, вводит в сложность настоящей, невыдуманной жизни, в которой редко можно встретить стопроцентных злодеев или святых. Лучше всего это видно у Льва Толстого. Помню, как я был потрясен сценой из «Войны и мира», в которой раненый князь Андрей узнает в офицере, которому отрезают ногу, Анатоля Курагина. Герой и мученик битвы за отчизну оказывается тем самым ничтожным, лживым, нечестным Анатолем. Вспомним Станиславского, говорившего актерам: «Когда представляете злого, покажите, где он добрый». Или слова Пушкина, сравнивавшего шекспировского Шейлока с одномерными персонажами Мольера.

Таков и Вилли Старк — герой романа «Вся королевская рать». Прообразом его был луизианский губернатор, потом сенатор Конгресса Соединенных Штатов Хьюи Лонг. Это был человек громадных политических амбиций, несомненно метивший на пост президента. Он был убит человеком, не имевшим никакого отношения к политике — доктором Вейссом; это был по всей видимости акт личной мести. Дело это, однако, кажется политически подозрительным: у Хьюи Лонга была масса врагов в политическом истеблишменте как в Луизиане, так и в центрах власти. Это не удивительно: Хьюи Лонг был тем, что называется демагог; мягче сказать — популист. Он был чрезвычайно популярен у бедняцких масс отсталого штата Луизиана, губернатором которого он сделался в 1926 году, в возрасте 35 лет. В острой обстановке Великой депрессии приемы Лонга вызывали понятное беспокойство у политиков-профессионалов. Лонг был сильной и, что называется, харизматической личностью, блестящим оратором к тому же; его называют последним великим оратором Америки. В политике ему было свойственно непосредственная апелляция к массам, в обход как конституционных процедур, так и практики традиционных политических машин. Это было как раз в то время, когда в Германии пришел к власти Гитлер, и у американских политиков Хьюи Лонг стал вызывать соответствующие ассоциации. Конечно, это было сильным преувеличением: в Америке невозможен Гитлер, невозможен фашизм как тоталитарная диктатура; тем не менее сенатор Лонг стоял профессиональным политикам поперек горла. Надо полагать, они испытали облегчение, узнав о его смерти. Вспоминается Наполеон, спросивший у приближенного: что скажет человечество, когда я умру? Тот начал растекаться в сладких речах о величии и скорби, но Наполеон сказал: оставьте; всё, что они скажут: «Уф!»