Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [162]

Русское общественное мнение в общем враждебно отнеслось к соглашению. Дума, не имевшая власти над осуществлением внешней политики, выслушала краткое заявление Извольского и кое-какие одобрительные замечания П.Н. Милюкова. Пресса была настроена либо скептически, либо откровенно недоброжелательно. «Речь» (орган партии конституционных демократов, членом которой был Милюков) одобрила договор, но высказала мнение, что для Британии оно оказалось более выгодным, чем для России. Высказывая мнение московских капиталистов, непосредственно занятых в Персии, «Голос Москвы» с сожалением отозвался об уроне, который понес престиж России в глазах азиатов.

Мало кто из русских защищал договор. Князь Г.Н. Трубецкой считал, что Россия выиграла от признания ее преимущественных интересов над значительной территорией, являвшейся естественным рынком и полем приложения русского предпринимательства. Не Британии, не России, а только третьей стороне могли быть выгодны конкуренция, соперничество и вражда двух держав.

Кое-кто высказывал мнение, что Россия могла бы добиться первенства на всей территории Персии коммерческим путем. Две-три железнодорожные линии в пределах русской сферы влияния от наших границ в глубину Персии сыграли бы решающую роль в деле усиления коммерческой позиции во всей Персии; не новость, что коммерческий успех – самый могучий и надежный проводник политического влияния.

Старозаветные русские империалисты были столь же расстроены заключенным соглашением, как и их английские коллеги. И.А. Зиновьев, проведший почти двадцать семь лет (1856–1883 гг.) в Персии и еще восемь в роли директора Азиатского департамента Министерства иностранных дел, считал: «Только те международные соглашения надежны и плодотворны, которые в равной мере обеспечивают достоинство и законные интересы обеих договаривающихся сторон, но не те, которые подчиняют интересы одной стороны великодушному суждению другой. Соглашение от февраля 1907 г. (подписанное в августе) между сэром Э. Греем и А.П. Извольским, принадлежит, бесспорно, ко второй категории. Подобное соглашение едва ли могло бы удовлетворить даже второстепенную державу. Первостепенная держава, такая, как Россия, еще меньше может с ним примириться». Из-за своего официального положения посла в Константинополе Зиновьев вынужден был хранить молчание публично до своей отставки в 1912 г., после чего излил свое презрение к политике Извольского в книге под названием «Россия, Англия и Персия».

С.Ю. Витте, сделавший очень много, чтобы привести Персию под суверенитет России, видел, как его достижения рассыпаются в прах, а завоеванные им позиции сдаются. Будучи уже в отставке, он писал: «Можно сказать, что Персия, особенно ее северная часть, наиболее населенная и плодородная, давно уже находится под нашим доминирующим влиянием. С завоеванием южных областей Кавказа, бывших когда-то провинциями Персии и Турции, вся северная часть Персии была обречена в будущем если не стать частью великой Российской империи, то, во всяком случае, превратиться в страну под нашим полным протекторатом. Ради этого мы жертвовали нашей русской кровью».

Витте был убежден, что судьбу Персии следовало предоставить истории, и Россия не должна была связывать себе руки. Ей следовало покровительствовать Персии, и, как провинции юга Кавказа присоединились к России, северная часть Персии должна была бы в будущем постепенно превратиться в провинции Российского государства.

Витте писал, что конвенция обеспечила и Британии, и России влияние на центральное правительство, но поскольку правительство располагается в Тегеране, то Британия получила средства оказывать влияние на север страны. Он сделал вывод: «Что же мы получили в конце концов? Мы не можем политически аннексировать Персию, поскольку это противоречило бы соглашению с Англией. Никаких экономических выгод мы не можем получить, поскольку очевидно, что мы не можем конкурировать с немцами на севере Персии, если Персия предоставит немцам те же экономические условия, что и нам. В результате ясно, что мы подписали договор, согласно которому в будущем мы потеряем Персию».

Сходство взглядов Витте и Зиновьева неудивительно. Витте знал и уважал Зиновьева, отзывался о нем как о выдающемся дипломате, прекрасно знающем дела на Среднем Востоке. В определенном смысле Витте и Зиновьев разделяли взгляды Грея и Николсона. Англичане тоже считали, что Британия не сможет остановить силой продвижение России на юг и соглашение, закрепляющее Южную Персию за Британией, выгодно исключительно британцам. С такой точки зрения со стороны России соглашение выглядело большой и ненужной жертвой. Парадоксально, но те русские, чей анализ совпадал с анализом Грея; кто был согласен с его утверждением, что Британия отказалась лишь от видимости, в то время как Россия отказалась от реальных возможностей, они никогда не подписали бы такую конвенцию.

Глава 8 Неудобный союз

Российское правительство полагало, что персидские статьи договора 1907 г. включали в себя обязанность Британии не вмешиваться в деятельность России в российской сфере влияния. Сэр Э. Грей молчаливо поощрял такую интерпретацию. Много лет спустя он писал: «Я вовсе не ожидал, что соглашение уменьшит русскую активность на севере Персии. Невозможно было пустить в обратном направлении стрелки часов, и без того отпустивших так много времени на независимость Персии; но я надеялся, что эти часы можно остановить. В некотором смысле так оно и было, ибо русские ограничили свою деятельность севером страны. Русские министры иностранных дел, освободившись от постоянного ожидания неприятностей от британского соперничества в Тегеране, готовы были действовать не спеша; но русские агенты решили, что в русской сфере у них развязаны руки, и там часто делались вещи, несовместимые с «целостностью и независимостью».