Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [163]

В то же время персидская революция следовала своим бурным курсом. В день подписания англо-русского договора Амин ос-Солтан был застрелен тебризским фанатиком Аббасом-агой, членом террористического политического клуба (энджомена). В прессе открыто высказывались угрозы жизни самого шаха:

Тиран падет под тяжестью грехов;

 Ладья пропала; Пешку не сдержать;

Слона, Коня мы привлечем к задаче;

Премьер убит – и Королю уж мат.

Шах и его сторонники не собирались договариваться с меджлисом, и русский посланник Н.Г. Гартвиг поощрял их в пренебрежительном отношении к конституции. Воспитанный в атмосфере Азиатского департамента Министерства иностранных дел и преданный его империалистическим традициям, Гартвиг был одним из тех, кто во время подписания соглашения считал, что его страну лишают зрелого фрукта, готового упасть прямо в руки. Он решил, что единственный путь сохранить достижения русской дипломатии последних лет – это любыми методами добиваться сохранения на троне Мохаммада Али-шаха, который еще в роли валиада в Тебризе показал себя вполне сговорчивым.

Русский посланник считал необходимым использовать для подавления революции силу; однако в тот момент Извольский стремился не раздражать британцев, в чьей поддержке нуждался на Балканах. Персидскую революцию обсуждали в ноябре 1907 г. на особом совещании. Извольский выступил против мер, «эквивалентных установлению протектората» над Персией, и призвал к решению «на базе соглашения с Англией». Это вызвало недовольство военных, уверявших, что совместные с Британией действия особенно нежелательны, поскольку, утвердившись с нашей помощью на берегах Персидского залива, она готова уничтожить остатки нашего влияния в Персии и навсегда перекрыть нам путь к Персидскому заливу. Военные отказались рассматривать идею совместного англорусского «умиротворения» Персии, тогда как Извольский при поддержке Столыпина и Коковцова не хотел предпринимать односторонних военных действий с риском разорвать соглашение с Англией. Решено было воздержаться от открытой интервенции.

По поводу скрытой интервенции ничего сказано не было, и Гартвиг активно уговаривал шаха избавиться от парламента, конституции, свободной прессы и прочих демократических атрибутов, которые он и шах горячо ненавидели. Несколько недель кабинет министров возглавлял мягкий либерал Абол Касем-хан Насер ол-Молк, выпускник Оксфорда, числивший среди своих друзей сэра Э. Грея (своего однокурсника), лорда Керзона (с которым он обычно дебатировал в оксфордском колледже Баллиол), Спринг-Райса и других ведущих деятелей политических и дипломатических кругов Англии. 14 декабря Насер ол-Молк ушел в отставку. На следующее утро он уже оказался в тюрьме с тяжелой цепью на шее, и только личная дружба с видными англичанами спасла его от мести шаха. Вмешалось британское дипломатическое представительство, и Насеру ол-Молку разрешено было покинуть страну и уехать в Европу. Тем временем улицы заполнились толпами людей, выступающих против меджлиса, который обвинили в том, что это сборище бабистов и неверных. Была вызвана казачья бригада, но отнюдь не для того, чтобы положить конец этим демонстрациям. Шах использовал ее для запугивания меджлиса и его сторонников.

Если бы войска двинулись, чтобы занять мечеть Сепах-салара рядом со зданием парламента и временно закрытое здание парламента, на стороне шаха была бы полная победа. Вместо этого он созвал министров, ушедших в отставку, для переговоров; всем стало ясно, что шах не уверен в своей силе и ищет компромисса… Настроение совершенно переменилось: сторонники конституционного режима, видя, что баланс сил склоняется в их сторону, подняли головы, а шах и его окружение начали терять боевой дух.

То, что симпатии Гартвига полностью принадлежали шаху, видно из его депеш, которые российское правительство сочло возможным опубликовать. Он был разочарован тем, что шах не нанес окончательного удара по меджлису, когда имел такую возможность.

Силы шаха таяли, не оставляя ему никаких возможностей, кроме переговоров с меджлисом. По приказам из Санкт-Петербурга и Лондона вмешались русское и британское дипломатические представительства. 20 декабря шах принял посланников, которые посоветовали ему договориться с меджлисом. Он поблагодарил их, пообещал добиться умиротворения, но сказал, что считает необходимым убрать из меджлиса некоторых членов, принимавших участие в деятельности политических клубов. Все же благоприятный момент был упущен. Меджлис получал подкрепления, его силы росли, в то время как силы шаха таяли.

22 декабря Гартвиг и Ч. Марлинг, британский поверенный в делах, сделали шаху дополнительное представление, посоветовав ему твердо придерживаться конституции, которую он поклялся защищать. Шах обещал последовать их предложениям; но, проиграв сражение националистам, Мохаммад Али тем не менее считал, что может выиграть войну. В тот самый день, когда Гартвиг и Марлинг призывали шаха сотрудничать с меджлисом, русский посланник получил от Извольского телеграмму с поручением проинформировать шаха, что, уважая нерушимость и целостность Персии, правительство России будет содействовать всеми доступными средствами личной безопасности Мохаммада Али и его семьи.