Борьба за наследство Киевской Руси: Краков, Вильнюс, Москва - [12]

Уже следующий киевский митрополит Иоанн II (1077–1089) направил римскому папе Григорию VII (1073–1085) письмо следующего содержания: «Не знаю, как произошли соблазны и преткновения на божественном пути и отчего они не исправляются? Не могу довольно надивиться, какой злой дух… враг истины и противник единодушия, отчуждает братскую любовь вашу от целого христианского стада, внушая, что мы не христиане. Но мы сначала всегда почитали вас христианами. хотя вы во многом от нас отличаетесь» [15, 235]. Это было время некоторого сближения константинопольской и римской церквей, наступившее после обращения византийского императора Алексея Комнина к западным христианам с просьбой о помощи против мусульманского мира. Видимо, и у русского духовенства, а стало быть, и у русского народа было некоторое потепление в их отношениях к римской церкви, хотя, скорее всего, у них еще не сформировалось представления о католиках и римском папе как о врагах русского православного народа. Тем более что существует еще одно письмо киевского митрополита Иоанна II аналогичного содержания, но направленное уже римскому папе Клименту III (1084–1100): «Я, самый меньший, приветствую и мысленно лобзаю священную главу твою. Будь счастлив. Да покрывает тебя Божественная, Всевышняя рука! Да даст благий и милосердный Бог тебе и твоим детям (т. е. христианам. – Ю. Д.) увидеть улучшение дел между вами и нами. Недоумеваю и не понимаю, как жестокий демон, злобный враг истины и благочестия, наделал все это, разрушил братскую любовь нашу и союз, соединяющий христиан. Не скажу, что все погублено. Мы знаем, что вы из начала христиане по благодати Божьей, и во многом мы одобряем вас.» [5, 361].

На следующий год, после признания Бориса и Глеба страстотерпцами, «воздвиг дьявол распрю в братии этой – в Ярославичах. И были в той распре Святослав со Всеволодом заодно против Изяслава. Ушел Изяслав из Киева, Святослав же и Всеволод вошли в Киев месяца марта 22-го и сели на столе в Берестовом, преступив отцовское завещание. Святослав же был виновником изгнания брата, так как стремился к еще большей власти; Всеволода же он прельстил, говоря, что „Изяслав сговорился со Всеславом, замышляя против нас; и если его не опередим, то нас прогонит“. И так восстановил Всеволода на Изяслава. Изяслав же ушел в Польшу со многим богатством, говоря, что „этим найду воинов“. Все это поляки отняли у него и выгнали его. А Святослав сел в Киеве, прогнав брата своего, преступив заповедь отца, а больше всего божью. В этот же год основана была церковь Печерская игуменом Феодосием и епископом Михаилом, а митрополит Георгий был тогда в земле Греческой, Святослав же в Киеве сидел» [62, 126].

Обычно летописец, когда сообщает о строительстве церкви как здания, то дает сведения, в честь какого святого она посвящена. Здесь же в летописи говорится о церкви Печерской, скорее, в понятии церкви как института, чем сооружения, это собственно и уточняется в тексте летописи под 1075 г., где летописец явно имел в виду и церковь и здание одновременно. Все это могло быть следствием изменений церковного устройства на Руси, произведенных князем Святославом. Ведь по какой-то причине именно в это время киевский митрополит находится в Византии, а вот по доброй воле или в изгнании, летопись не уточняет. При этом надо учесть, что жена князя Святослава Ода была сестрой епископа трирского Бурхардта. Через год игумен Феодосий умер, завещав попечительство над Печерским монастырем князю Святославу, дабы не допустить в нем какой-либо смуты.

Изгнанный братьями Изяслав с покаянием пришел с женой Гертрудой к своему племяннику – королю Польши Болеславу II, так как при его попустительстве киевляне убивали польских воинов, стоявших у них на постое, что вынудило самого Болеслава спешно покинуть Русь и вернуться в Польшу, не возместив своих затрат на этот поход. Ну а Изяслав, вероятно, предполагал, что помощь Болеслава была только демонстрацией силы, ведь военных действий против князя Всеслава поляки не вели, и все это немногого стоит. Так как король свои действия на Руси оценивал по-другому, то часть богатств Изяслава, вывезенных из Руси, была отнята Болеславом в качестве компенсации за помощь Изяславу в восстановлении его правления в Киеве в 1069 г.

Однако оставшихся богатств у Изяслава было достаточно, для того чтобы поразить воображение германского короля Генриха IV, к которому русский князь приехал после встречи с Болеславом. Император обещал помочь, но восстания саксов не позволили предоставить Изяславу войско, и император ограничился посольством к князю Святославу с увещеванием того и угрозой насильственного смещения. Святослав показал прибывшим к нему немцам свои богатства, давая понять, что далеко не все сумел с собой забрать Изяслав и что оставшееся позволит ему вооружить войско для отпора какой-либо агрессии извне. Стараясь остаться в дружбе с германским королем, Святослав хотел быть в дружбе и с королем Польши Болеславом II, поэтому в 1076 г. «ходил Владимир сын Всеволода, и Олег, сын Святослава, в помощь полякам против чехов» [62, 34]. Сам Владимир Мономах в «Поучении» к детям своим сообщает об этом походе следующим образом: «Затем послал меня Святослав в Польшу: ходил я за Глогов до Чешского леса, и ходил в земле их четыре месяца» [62, 181].