Борьба с членсом - [41]

— Да не хочет он трезветь! — в отчаянии вскричал Слад. — Не хочет! Ему ведь тоже, наверное, наблюдать то, что берется из него, но как бы сам собой…

— Ну и пусть берется, — сказал Цмип. — Сделай меня жочемуком, и мне больше ничего не надо.

— Ну вот, а еще говорил: хочу быть собой!..

— А это — не я? Жжжна! Ты прав… Но тогда меня вообще нет!

— Конечно, нет! — убежденно воскликнул Слад. — А ты еще не понял? Ты — просто Солной бред, маразм, случайный нарост на былой строгости и величии мироздания! Но у тебя есть шанс возникнуть!

— Как? — спросил Цмип, окончательно запутавшись, и ощущая лишь бесконечное нарастание сверх-приятной мягкости самого себя.

— Убить Членса.

— И что тогда будет?

Слад сокрушенно замолчал.

— Если б я знал… Хотя, я примерно представляю… Но нет, это невозможно представить.

— А ты его видел? Хотя бы раз?

— Кого?

— Членса!

Слад горько захохотал.

— Ты — мелкий, неявленный дурачок! Ну как можно увидеть, услышать Богжа, Творца?… Членса?… Он же и есть все, и он во всем, и вовне, и внутри, и снаружи, и за…

— Перестань молоть эту чушь! — рассерженно оборвал его Цмип. — Ты же предъявленный, как ты мне многократно заявлял. Ты же должен общаться с Членсом!

— Общался когда-то… В светлые времена… Когда вас всех еще не было. не было этой дурацкой Соли… Да и то. что я говорю? Какое общение… Это же Членс! Не понимаешь? Члее-еенс!! Ты сам в себе должен понять, когда он к тебе обращается, и когда

твое слово доходит до Него… Если доходит… Ты и сам точно также с Ним общался! Если общался.

— Но как же ты тогда собираешься его убить? — спросил Цмип. — Где ты его найдешь? Как ты его обнаружишь? Как ты поймешь, что это — Он?!

— У меня есть некоторые идеи, — уже спокойно ответил Слад. — Я потом тебе их изложу. А теперь тебе надо слегка отдохнуть. Все-таки я переборщил с влагой!

Приятная мягкость, заполнившая Цмипа, теперь словно уносила его в какое-то блаженное небытие, сводящее все на нет и постепенно поглощпющее своей высшей, невыносимой предестью мысли, ощущения, формы, брусок сосуда, весь этот белый куб и сидящего напротив Слада.

— Я… — начал Цмип.

— Главное, не сопротивляйся, — перебил его Слад. — Это не смертельно. И ничего слишком страшного. Будет немного приятно, а потом пройдет.

— Нем-но-гооо… Ничего… се-ее-беее… Беее… Бееее…

И тут, когда уже нарочитая вездесущая прекрасность готова была окончательно потопить Цмипа в безмерном океане радужного всеобщего забвения и любви, он вдург собрался с последними силами и задал свой финальный вопрос этому Светику-Сладу, превратившемуся сейчас в единый жаркий шар жуткой, как суть тайн, энергии:

— А ты абсолютно, до конца уверен в том, что этот Членс существует?

— Нет, — ответил Слад.

И Цмип полностью растворился в искрящейся ласковой влаге, которая стала теперь им самим и вообще всем, что только возможно и невозможно.

31

Бедрила стоял в своем коричневом кубе и смотрел сквозь одну из его почти прозрачных стен на воцарившуюся повсюду ночь. Восторг и какая-то сладкая грусть захватили его душу, словно скопища прекрасных, печальных ангелов, устремляющихся к безднам божественного света. Вокруг было невыносимо тихо, будто вся жизнь умерла здесь, оставив только неясный призрак надежды на свое воскресение. Все солнышки беззвучно замерли в своих кубах, боясь совершить любой небольшой шорох, даже самый безобидный жест, илиже легкий вздох, который мог бы выдать их присутствие и хоть как-то обнаружить их существование и наличие. И хотя радость победы над своими сородичами еще клокотала в них притным злобным счастьем, прибытие нового нведомого сущетсва, от которого неизвестно было чего ждать, вновь повергла их в оторопелое уныние и неприятный страх. Но Бедрила не испытывал никакого страха; нечто неизведанное и сладостное переполняло всего его в эти ночные мгновения, заставляя его ощущать какую-то странную, непонятно к комуобращенную, благодарность. он оцепенело стоял в своем кубе, как и сотальные, не пытаясь даже взмахнуть щупами, или слегка подпрыгнуть, но благодать некоего истинного знания пронзала его трепещущий центр, словно добрый луч, пущенный в него великим загадочным существом, находящимся везде и нигде и хранящим в себе подлинную тайну мира.

— Кто ты? — вдруг застрекотал он вслух, обращаясь к этому существу, сам пугаясь своих звуков, но потом беззастенчиво улыбнулся, раздвинув концы своего ротика, и ощутил прилив новой волны счастья, печали и тепла.

Некоторое время он продолжал стоять, наблюдая прекрасность темно-алой ночи, а затем вдруг сложил в клубок над собой свои верхние щупы, слегка присел, чтобы оттолкнуться от пола куба, и выпрыгнул из него далеко вперед, на почву, которая мягко приняла его сильное, преображенное Сладом тело и взметнула ввысь ночную багровую пыль.

Никто не отреагировал на его резкий, откровенный прыжок. Белый куб Слада светился изнутри, но что там происходило, было непонятно; очевидно, дневной пришелец тоже находился там, а, может, он уже и сгинул куда-нибудь — Бедрилу, однако, это почему-то сейчас совершенно не интересовало.

Бедрила встал на почве во весь рост, ощутив собственную нынешнюю мощь и, одновременно, какую-то свою безмерную малость, по сравнению со спящей планетой, черным небом и мириадным светом рассыпанных по всей выси казуаров. Вновь нагрянувшие на него