Борьба Иви - [27]

– Не надо, девчонки. Вы должны им гордиться. – Папа кивнул Дэвиду, и Иви увидела, что брат приосанился и расправил плечи. Сейчас он выглядел старше своих пятнадцати лет – но в то же время как будто и младше. Его губы сжались в упрямую, строгую линию, но глаза горели восторгом, как у ребёнка в ожидании праздника. Иви взглянула на папу. Кажется, он доволен. И смотрит на сына чуть ли не с завистью. Иви с трудом проглотила комок, вставший в горле.

– Папа, ты тоже запишешься добровольцем?

– Я уже староват, Иви. Но я подумал… Городская полиция объявила набор добровольных помощников, чтобы заменить полицейских, которые ушли на фронт. Вот туда меня точно возьмут. Нужно будет выходить на ночные дежурства, буквально раз в две-три недели, так что мне не придётся бросать работу.

Мама рухнула в кресло и пробормотала с потерянным видом:

– Я не понимаю… просто не понимаю. Ты отпускаешь его на войну?! Как ты можешь его отпустить?!

– Когда тебе надо явиться на сбор? – спросил папа у Дэвида.

– Уже скоро, – ответил Дэвид. – Мне пришлют телеграмму. И сначала меня отправят в учебный лагерь.

* * *

– Вы видели? У Эйлсы траурная повязка! – шепнула Грейс по дороге в класс.

Постаравшись обернуться как можно незаметнее, Иви посмотрела в ту сторону, где стояли старшие девочки.

Грейс закатила глаза:

– Не надо так оборачиваться и таращиться!

– Её папа?.. – спросила Иви. Она хотела сказать «брат», но у неё не повернулся язык.

– Скорее всего, брат, – сказала Сибилла, выглядывая из-за плеча Иви.

– Да, у неё есть старший брат, – кивнула Доротея. – Я его видела на концертах и на школьных вечерах.

– Ох… – прошептала Иви, и они с Грейс испуганно переглянулись. Между собой они решили, что, конечно, гордятся своими братьями – Гарольд, брат Грейс, уже воевал во Франции, – но всё равно им было страшно. Списки погибших в газетах были пугающе длинными, и Грейс однажды призналась, что теперь каждый раз, когда почтальон приносит письма, она обмирает от ужаса: а вдруг в каком-то из них будут дурные вести?

Дэвид уже уехал в учебный лагерь, и, кажется, ему там нравится. В последнем письме он писал, что в лагере кормят гораздо вкуснее, чем в школе. Его определили в лагерь для офицеров, поскольку он посещал частную школу, где прошёл курс начальной офицерской подготовки, и армейское руководство сочло его пригодным для командирской должности. Иви гадала, не значит ли это, что начальство Дэвида напишет директору его школы, чтобы получить подтверждение, что он действительно там учился. В таком случае обман с возрастом сразу раскроется и брата наверняка вернут домой, но пока что ему всё сходило с рук, хотя в том же лагере проходил подготовку недавний выпускник Седбергской школы для мальчиков, который знает, сколько Дэвиду лет на самом деле. Очевидно, он думал, что Дэвид достоин всяческого уважения, раз сумел так схитрить и записаться в армию в обход всех правил, и не собирался выдавать его тайну.

– Она такая грустная, – шепнула Иви подругам, ещё раз украдкой взглянув на Эйлсу.

Слухи распространяются быстро, и к концу дня уже вся школа знала, что у Эйлсы большое горе: её старший брат погиб во Франции. Вернувшись домой, Иви написала Дэвиду письмо, в котором ни словом не упомянула о брате Эйлсы.

Дорогой Дэвид,

теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил, что войны Алой и Белой розы нагоняют зелёную тоску. Мисс Брюс, наша учительница истории, рассказывает о них так, словно это какое-то увлекательное приключение, но мисс Брюс вообще странная.

Как у тебя дела? Надеюсь, ты получил шоколад, которые мы с Китти тебе посылали. Вам разрешают ходить в магазины? Ты покупаешь себе конфеты?

Я знаю, что ты с нетерпением ждёшь, когда вас отправят во Францию. Надеюсь, что к тому времени погода наладится. Не знаю, что там, во Франции, но тут у нас жуткая сырость.

Макс впал в немилость, потому что сгрыз мамину любимую шляпку, которую мама оставила на стуле в гостиной. Вообще-то я удивилась, что он сумел до неё добраться. Хотя, наверное, он стащил шляпку со стула за свисавшую ленту.

С любовью,

Иви.

Письмо получилось совершенно обычным и скучным, но для самой Иви каждая строчка кричала: пожалуйста, не уезжай! Не уходи на войну!

Глава седьмая

– Что это, мам? – спросила Иви, глядя на стопку писем рядом с маминой тарелкой. Сегодня утром Иви с трудом разлепила глаза и сидела за завтраком вялая и совсем сонная. Вчера она поздно легла, потому что при тусклом свете свечи писала письмо Дэвиду. Она сама толком не понимала, зачем так старается – он всё равно почти не отвечает, по крайней мере ей лично. Себе в оправдание он говорил, что занятия в учебном лагере отнимают всё его время и к концу дня он просто валится с ног от усталости. Он писал только маме, а всем остальным передавал привет – да и писал-то очень коротко, буквально по паре строк. Сообщал, что у него всё хорошо, и благодарил за конфеты и шоколад, который ему присылали из дома. Но когда Иви сама писала Дэвиду, ей казалось, что этими письмами она укрепляет тонкую невидимую нить, связывающую брата с домом. Берегла его и защищала.

Открытка лежала под стопкой писем, и Иви видела только один её уголок.