Борьба или бегство - [35]

Случайное падение Андрея ногой в яму они отметили смехом и шутками. Мне нравилось смотреть на Танины движения, слушать её смех. Возникло странное ощущение, что мир без страха перед завтрашним днём находился совсем рядом — между Таней и Андреем, не замечавшими никого вокруг.

Когда первокурсники закончили свой квест и заполонили пространство вокруг костра, организаторы выдали всем по пластиковой тарелке плова. Пока мы ужинали, бревно, на котором мы сидели, окружили первокурсницы.

— На каком вы курсе? — спросила меня девочка, подсевшая справа.

— На последнем, — важно отвечал я.

— И как, сложно учиться?

— Не очень. Да и не так уж часто я бываю в институте: работа.

— Кем работаете?

— Свой бизнес.

Девочка задумалась.

— Надо же, не думала, что филологи становятся бизнесменами.

— Некоторые становятся, наверно. Но я не филолог.

— А! — заулыбалась она. Ситуация начинала проясняться. — А с какого вы факультета?

— Информатика и управление.

— Ого, я даже не знала, что такой есть! — девочка снова нахмурилась.

Таня, слушавшая наш разговор, уже уткнулась в коленки от смеха.

После еды мне захотелось побыть одному. Я встал с бревна, обогнул костёр и прислонился к дереву на другой стороне поляны. Хотя до огня было довольно далеко, его мощный жар ощущался всем телом. Я прищурился. Во мне уживались два противоречивых желания: оказаться в одиночестве и познакомиться, чтобы наконец-то — вопреки всему! — одержать победу.

В компаниях у костра появились многочисленные бутылки: похоже, каждый счёл своим долгом прихватить с собой нечто алкогольное. К моему удивлению, вскоре первокурсницы стали сами подходить ко мне и завязывать разговор. Оглядевшись вокруг, я понял, что дело не в моей выдающейся внешности или особо интеллектуальном взгляде. По всей поляне девушки осаждали парней, и причина была проста: на каждого парня их приходилось примерно по десятку. На моей памяти это была первая подобная вечеринка.

Андрей извлёк из рюкзака бутылку водки. Помимо Тани и Нади рядом тут же нарисовалась ещё парочка заинтересованных личностей. Я решил прервать своё уединение и попытаться напиться. Вначале выпил с друзьями, потом с кем-то ещё… Алкоголь вместе с костром дарил внутреннее тепло, но разум всё равно оставался ясным.

Из круга света я отошёл во тьму. Здесь всё было по-другому: сразу стало холоднее, а глаза поначалу отказывались различать объекты — пришлось ненадолго зажмуриться. В кустах мелькали лучи фонарей и перешёптывались взволнованные девочки: они отправлялись туда по естественным надобностям, но путались ногами в буреломе и шарахались от теней.

Я прошёлся вокруг поляны, держась в темноте. Прохлада взбодрила меня. Я бы с удовольствием прогулялся по лесу, но ночь была безлунной, и шататься в кромешной темноте по неизвестным тропкам — не самое приятное и полезное для здоровья занятие. У костра кто-то уже запевал песни под гитару.

Я знал, что могу влиться в любую компанию, но единственная цель, ради которой можно было пересилить отвратительное настроение и пойти знакомиться — это секс. А рядом была Надя. Надя, которая вновь нарушила слово.

Сделать всё втайне? Познакомиться с какой-то девочкой у костра, а потом по-тихому пойти с ней куда-то… И скрыть происходящее не только от Нади, которая наверняка будет следить за мной неотрывно, но и от Тани и Андрея, которые могут ненароком меня выдать?..

Невозможно.

Осознав это, я ощутил одновременно облегчение и злость. Я снова остался в дураках. Шанс, подаренный посвятом, на глазах ускользал из рук.

Конечно, отношения требуют терпения и компромиссов. Но сами условия взаимных договорённостей должны оставаться прозрачны! Когда один человек попросту кормит сказками другого, обманывая раз за разом, это уже не компромисс, а игра в одну калитку.

Кое-как отыскав впотьмах нашу палатку, я забрался в спальник и воткнул в уши вакуумные наушники, надеясь приглушить звук. Затея эта особым успехом не увенчалась: я всё равно слышал звуки разгоравшегося веселья. Девчонки визжали, парни хохотали. Кто-то начал кричать «горько!» Весь мир вокруг веселился, а мной завладели обида и зависть.

Какой-то пьяный, пробираясь между палатками, споткнулся и упал прямо мне на ноги, подмяв бок палатки. С матами он поднялся и пошёл дальше, а я лежал в темноте, и щёки мои горели от унижения.

Через час-полтора расстегнулась молния, и в палатку забралась Надя. Она легла рядом, легонько касаясь меня. С закрытыми глазами я лежал на спине, сложив руки на груди. Конечно, Надя хотела, чтобы я обнял её и объяснил, что происходит, но у меня не было сил на это. Я услышал, как она плачет.

* * *

С утра у нас был выбор, на какой электричке поехать. Бо́льшая часть народу собиралась на десятичасовую, мне же хотелось уехать как можно скорее.

— Я на восьмичасовую. Ты со мной? — спросил я у Нади.

Она кивнула. Сегодня утром она выглядела ещё более измученной, чем вчера. Я продолжал молчать — не мог найти в себе сил начать разговор.

В электричке по лицу Нади вновь покатились слёзы. Раньше я не смог бы спокойно смотреть на это — моим первейшим позывом было бы укрыть и утешить любимую. Но вчера, по дороге на посвят, у меня натурально пропала способность испытывать эти чувства. Мне оставалось только молча смотреть в окно и мечтать, чтобы всё поскорее закончилось.