Бомба из прошлого - [130]

— Он сломал бы тебе шею, — негромко сказал ему на ухо Ройвен Вайсберг. — А со сломанной шеей ты мне не нужен.

* * *

— Куда оно уходит?

— Куда что уходит?

— Жизнь. Мы.

— А надо куда-то уходить? — Кэти посмотрела Люку в глаза.

Заготовители его не тронули. Огромный дуб, случайно затесавшийся в компанию берез и сосен, стал жертвой стихии — много лет назад зимняя буря вырвала его с корнем. Верхушку отпилили и увезли, ветви отрубили, но большая часть ствола осталась на месте. Возле него пара и устроилась. Он держал ее за руку, а может, это она держала его — так или иначе никто свою не убирал.

— Было бы неплохо.

Она закатила глаза.

— Неплохо. Отличное слово. Такое романтическое. Только скажи его, и любая девушка сразу почувствует себя особенной.

— Думаю, было бы хорошо, — осторожно, словно переходя минное поле, сказал Люк. — Очень даже хорошо, если бы все как-нибудь рассосалось и двинулось куда-нибудь дальше.

— Так мы говорим о будущем? — Она сделала большие глаза и открыла рот — получилось смешно и совсем не зло. — Мы туда двинемся?

— Я бы хотел.

— Если имеется в виду совместное проживание, то было бы неплохо выражаться яснее. Давай просто поговорим. Без обещаний. Ты где живешь? Что у тебя там?

— Комната. Дом в Камдене. Жуткая дорога, отвратительный домишко. Комнату снимаю один. Соседи — полные ничтожества. Ничего лучше позволить себе не могу. С моим резюме на многое рассчитывать не приходится. Я живу там, потому что зарплата не позволяет надеяться, как говорится, на улучшение жилищных условий. Машины нет, до работы добираюсь на мотоцикле, питаюсь в нашей столовой, потому что там дешевле, по вечерам постоянно задерживаюсь. Мне двадцать восемь, я первоклассный специалист по Восточной Европе, у меня за спиной пятилетний стаж, я думаю, что занимаюсь важным делом, и…

— Твоя зарплата на уровне прожиточного уровня и, наверно, меньше моей.

— …большинство знакомых парней и девушек идут вверх при финансовой поддержке родителей. У меня такой поддержки нет — отец моет стекла в офисах, мама подает обеды в школе. Да еще чертов акцент… Пришлось ходить на курсы коррекции речи. Короче говоря, работа с утра до вечера и никаких связей с домом. Перспектив по службе — никаких. Я, в общем-то, одинок, и мне это не нравится.

Кэти усмехнулась.

— Ты и твоя трагическая жизнь.

— Извини, я не хотел…

— Боже. У меня квартирка не лучше: спальня, гостиная, кухонька и ванная, в которой и кошке не повернуться. Живу на юго-западе. Платят неплохо, так что не жалуюсь. Помнишь баржу?

— Помню.

— Это отцовская. Я могу пользоваться ею, когда хочу. Просыпаешься утром — на берегу коровы, где-то крыса шуршит. Тихо…

— Я помню, потому что он был там.

— Что я сказала?

— Ничто не вечно.

Нога Кэти Дженнингс прижималась к его плечу. Люк ощущал ее тепло. Ее глаза плясали.

— Я сама решаю, кто туда приходит. Только я. И никто больше.

— Не думаешь, что мы им нужны?

— Будем нужны, позвонят.

Он поцеловал ее. Точнее, она поцеловала его.

* * *

Тадеуш Комиски видел их. Видел, как сомкнулись тела. Поиски дров для отца Ежи затянулись и завели его слишком далеко.

Он остановился. Проклятие настигло его там, где были сейчас они. Там родилась его вина. Невидимый для них, он стоял за деревьями, прислушиваясь к пробуждающимся детским воспоминаниям.

* * *

Лоусон слушал.

Багси помалкивал, но Стрелок выпалил сразу.

— Мы побывали на реке. На том месте, где они были вчера. Следы остались, окурки и все такое, но их самих там сегодня нет, и лодки тоже нет. По-моему, логично. Вчера они только проводили рекогносцировку, а сегодня ушли к тому месту, где будут ждать людей с той стороны. Мы прошли и вверх, и вниз по течению, но никого не нашли. Потом обшарили лес, думали найти машины. Без особых, в общем-то, шансов, мистер Лоусон, потому что к тому времени уже стемнело. Итог, мистер Лоусон, таков: мы их потеряли. Мы не знаем, где они. Мы не знаем, где их искать. Они затаились где-то и отсиживаются. Ждут условленного часа, чтобы забрать груз. И я не знаю, откуда начинать поиски.

— Что нам сейчас нужно, — быстро сказал Лоусон, — это чуточку удачи.

Он подумал, что произнес это с достаточной уверенностью и твердостью. Откуда приходит удача? Они стояли полукругом, на некотором отдалении от него, и он видел — они верят в него безгранично. Он улыбнулся им, каждому по очереди — Шринксу, Стрелку и Багси, Эдриану и Деннису, — и они смотрели на него так, словно ожидали, что вот сейчас получат от него четкие указания, где именно можно взять чуточку удачи. Лоусон уже заметил, что двоих, Люка Дэвиса и девушки, нет, но это ничего не значило. Двое ничего не решали.

Он отвернулся — не надо, чтобы они видели на его лице выражение беспокойства.

В одном не было сомнений: все произойдет здесь, рядом с местом, где стоял когда-то лагерь Собибор. Сюда доставят груз. Это он знал точно.

— Подождем ровно час. Потом снимаемся. Сейчас еще слишком светло. — В животе уже сплетались узелки беспокойства, но ему еще удавалось сохранять внешнее спокойствие и уверенность. — Держу пари, они придут не раньше, чем стемнеет.

* * *

В двух километрах отсюда они застопорились на целых два часа. Проселок перегородило здоровенное дерево в три метра длиной и полметра в диаметре. Ничего не поделаешь, другой дороги на юг из Малориты не было. Вместе — сопя, пыхтя, проклиная все на свете и обливаясь потом — они все-таки сдвинули вмерзшее в землю дерево ровно настолько, чтобы Яшкин сумел протиснуться по самой обочине. Потом препятствие вернули на прежнее место, на этом настоял Моленков. Закончив, они, обессиленные, упали друг на друга и обнялись. Никто не знал, кто кого поддерживает. Потом они стерли оставленные «полонезом» следы и набросали для верности веток. Яшкин въехал в лес. Моленков развернул на коленях карту. Стрелка бензометра прочно застряла внизу красной зоны, и каждый метр воспринимался как незаслуженный бонус.