– Ах ты, злодей! – проворковала де Бианки Вионнет. – И чем только пленила тебя эта девчонка?
Альварес не слышал вопрос: он провожал глазами Бланкиту, – та прошла через столовую, вышла в вестибюль, удалилась в туалетную. Он извинился:
– Я сейчас приду.
Он встал, прошел к туалетной комнате, приоткрыл дверь, увидел девушку с гребешком в руке, разглядывающую себя в зеркало. Вытащил ключ, который был вставлен в замочную скважину изнутри, и прошептал почти неслышно:
– Пусть стучит и кричит, из-за Бетховена ее никто не услышит.
Осторожно запер дверь, отбросил ключ подальше. На обратном пути встретил Хильду.
– Если увидишь священника, – сказал Альварес, прислоняясь к входной двери, – скажи ему, что те стихи – не мои. Я просто помню их наизусть. Их написал какой-то мой тезка.
– Куда вы? – всполошилась девушка.
Альварес ответил, держась за щеколду:
– На берег. Хочу сказать этим негодяям, что я сообщил в полицию; и пусть убираются из Сан-Хорхе.
– Они вас убьют.
– Неужели ты так и не поймешь, Хильда? На свете уже нет ничего важного.
Альварес приоткрыл дверь, а девушка повторила:
– Нет ничего важного, значит?..
– И я тоже, – подтвердил Альварес.
Хильда в отчаянии протянула руку, но он шагнул на улицу и тут же потерялся в ночной жути. Шагнул еще и еще, решил, что заблудился, но тотчас разглядел вдали мерцающий свет. Теперь у него был ориентир, и он зашагал тверже.
