Большой дом. Пожар - [52]

— Огромная душа нашей страны всколыхнулась, — сказал Мхамед.

VI

— Нет другой такой страны, как наша.

Тело Ба Дедуша покачивалось взад и вперед. Молодой феллах ничего не ответил.

— Ступай куда хочешь. Когда найдешь такую страну, как наша, ты мне об этом скажешь… Не думаю, чтобы нашлась такая страна…

Кругом была горная местность — голые камни; камни и ветер. Августовское солнце оттачивало свои лучи о беловатую поверхность скал.

Хашими что-то пробурчал. Хриплый звук замер в его горле.

И это было все.

Ба Дедуш, сидевший на камне, похожем на мешок зерна, выпрямился. Хашими смотрел на него: старик был высок ростом, опален солнцем.

— Нет страны, которую можно было бы сравнить с нашей.

Молодой феллах неожиданно воскликнул:

— Ба Дедуш! — Он казался возбужденным. — Я готов согласиться с тобой. Почему бы и нет? Но, значит, ты бывал в других странах?

— И увидел, что ни одна страна не сравнится с нашей? Нет, я нигде не был. И все же знаю: нет ни одной страны, похожей на нашу.

И старик и юноша спрятались от солнца в тени каменной глыбы. Белая с одной стороны, черная с другой, она, казалось, стояла на часах при дороге. Ветер дул с гор, высившихся на горизонте. Оба собеседника жадно осматривали камни, деревню, прилепившуюся у их ног, плоскогорье, испепеляемое солнцем над их головой.

Хашими улыбнулся.

Однако его лицо сохраняло юношескую серьезность.

— Люди, побывавшие во всех странах, говорили мне: нет ни одной страны, которая могла бы сравниться с нашей, — сказал старик.

Молодой феллах показал два ряда ровных мелких зубов. Лучи солнца обжигали, как негашеная известь. От зноя во рту появился привкус перегретого воздуха и камня.

— Нет ни одной такой страны, как наша, — опять проговорил Ба Дедуш.

Они вдыхали запах тмина, приносимый ветром. И все тот же запах камня.

— Так это правда, Ба Дедуш?

Младший из двух собеседников задал этот вопрос старшему.

У Хашими было темное лицо, у Ба Дедуша еще темнее. Ба Дедуш был почти черным. Лицо молодого феллаха казалось чуть ли не белым по сравнению с ним. Да и черты у него были мягче.

— Бывал ли ты в других странах, Ба Дедуш?

— Нет, но я избороздил нашу страну вдоль и поперек. Велика наша страна. Я встречал разных людей. Мужчин и женщин. Я многое видел. Все на свете видел! Наша страна не может сравниться ни с одной другой.

— И ты вернулся в Бни-Бублен.

— А почему бы и нет? — ответил старик.

— Это понятно. Ты родился и вырос здесь.

Хашими указал рукой на расстилавшуюся перед ними долину.

— Почему бы и нет? — повторил Ба Дедуш.

— Теперь ты состарился и вернулся на землю своих предков. И уже никогда ее не покинешь.

— Зачем мне покидать ее, юноша?

— Ты предпочел всей стране землю своих предков?

— А почему бы и нет? — проговорил старик.

— Итак, ты предпочитаешь здешние места?

— Почему бы и нет? — снова повторил Ба Дедуш. — Всюду мы у себя на родине.

Хашими пожал плечами и умолк. У его ног торчала большая кочка красноватой земли; сам же он восседал на шишковидном выступе скалы. Наклонившись, он вырвал своей большой загорелой рукой пучок травы и принялся щекотать ею рыжую козочку, которая спокойно лежала у его ног. Лаская ее, он приблизил траву к влажной морде. Козочка вытянула шею, чтобы ее ухватить. Потом, надолго закрыв глаза, принялась жевать жвачку в каком-то полусне.

Жара в этот послеобеденный час была сухая, как камень.

Хашими поднял голову и взглянул на Ба Дедуша.

— Возможно, и нет страны, которая могла бы сравниться с нашей… Однако, — произнес он, — не станешь же ты говорить, что здесь можно найти работу.

Лучи солнца врезались в мозг, раня его, как осколки камня. Взгляды обоих мужчин упорно возвращались к долине, где унылые полосы посевов сливались в одну серую пелену.

Все краски поблекли в этом знойном мареве. Всюду была та же белизна. Огненный шар солнца смещался, множился в пространстве.

В лице Ба Дедуша что-то дрогнуло. Он почувствовал скрытый выпад.

Молодой феллах вновь стал искать травы для козочки. Он опять нагнулся и даже встал на колени. Ба Дедуш выпрямил свой могучий стан.

— Ты ни у кого не найдешь работы в этой замечательной стране, — сказал Хашими. Старик выпятил грудь. — Ты стар, тебе некому помочь.

Ба Дедуш уселся, положив руки на колени, большой, опаленный солнцем и грустный. Ветер приподнял край его туники и набросил на грудь.

В этот послеобеденный час какие-то совсем черные люди проходили по дороге.

— Хашими, — сказал Ба Дедуш жалобно.

Это прозвучало как бесцельный призыв. Юноша посмотрел на Ба Дедуша; у старика вырвалось нечто вроде стона. Он еще выпрямился, почти привстал. Его пальцы беспокойно шевелились, казалось, они хотели уцепиться за ветер.

— Я не нахожу работы. Возможно, я стар. Мне некому помочь. Но я не думаю, чтобы была другая страна, которая могла бы сравниться с нашей. — Он говорил с глубокой грустью: — Будут еще плохие дни… Но будут и хорошие.

Он был кроток в эту минуту, хотя с отчаянием глотал ветер. Последние слова он произнес пронзительным голосом.

Молодой феллах повторил:

— Будут еще плохие дни.

Он смотрел на Ба Дедуша, старейшего, на его лицо, казавшееся совсем черным в тени. Старик же оглядывал окрестность.