Большой день в жизни Кости - [15]
— Я и сейчас помню, что тогда писал, — сказал «колхозник». — Вот: «Буду драться с врагом до последнего патрона и до последнего вздоха, а если придется погибнуть, то считайте, что погиб за свободу и независимость матери Родины, за счастье наших детей».
Наступило молчание. Костя подумал: «Значит, за нас, за наше счастье. Они умирали, а мы счастливы. Мы тоже непременно должны что-то сделать для людей, непременно! И мы сделаем».
Петр Гаврилович нарушил молчание:
— И каждый боец вставал и рассказывал о своей жизни. А жизни-то еще коротенькие, ребята молодые — родился, учился в школе, вступил в комсомол, а больше-то у многих ничего и не было! Они рассказывают, а микрофон им, может быть, последние минуты их молодых жизней отсчитывает. «Цык, цык… Осталось вам двадцать минут, пятнадцать, десять…» Кончилось собрание, встали мы все и, как полагается, запели «Интернационал»: «Это есть наш последний и решительный бой…» И все знали — да, может быть, последний. Но умирали мы хорошо. Коммунистами умирали. Мы сделали все, что могли, и жизни наши недешево отдаем. И мы тут все вместе, советские люди.
Закрыл я собрание, все разошлись по своим местам. Сижу я вот тут, в уголке, слушаю — цык, цык, цык… Наконец микрофон замолчал, минут пять была страшная тишина и… все обрушилось — земля и небо. Дальше ничего не помню.
Уж кажется, все, — закончил Петр Гаврилович и развел руками, — а вот живой стою перед вами.
15. ГДЕ БЫЛ КОМАНДИР
«Живой! — думал Костя. — Живой остался!» И вся коренастая фигура Петра Гавриловича, и его лицо с длинными глубокими морщинами вдоль щек, прямые темные волосы, которые свесились на лоб, даже синий пиджак с чуть помятыми отворотами и блестящей на солнце Золотой Звездой — все стало Косте каким-то очень милым, дорогим. И «колхозник» тоже чудом уцелел, и военный… Новыми, по-особому теплыми глазами смотрели на них ребята.
Но вот военный начал беспокойно поглядывать по сторонам.
— Петр Гаврилович, такая вещь, — сказал он, подходя к нему, — мне там надо кое-что подготовить, уточнить, — он таинственно подмигнул Петру Гавриловичу, — ведь встреча со знаменем будет. Так я пойду, а?
— Ну-ну, — кивнул Петр Гаврилович. — Значит, скоро увидимся.
— Ребята, увидимся, я не прощаюсь! — военный закивал головой, повернулся и почти побежал к выходу из дворика. Митя поглядел ему вслед: отчаянный, видно, а французской борьбой-то как здорово занимался!
— Я ведь не один раз погибал, — Петр Гаврилович озорно улыбнулся, — тут-то и начались мои самые главные приключения. А сейчас я вам покажу, что эта двухтонная бомба наделала…
Ребята уже несколько часов были на ногах, но усталости не чувствовали — впереди были новые и самые главные приключения героя.
— Вот она, воронка, — Петр Гаврилович остановился.
— Воронка? — Костя ожидал увидеть яму и даже не сразу понял, что гигантская выбоина в высоком и широком земляном валу, скорее похожая на высохший и заросший травой пруд, и есть воронка. Трава, поблескивая, развевалась на ветру, сильно пахла полынь. Петр Гаврилович стоял у самой выбоины, пряди его прямых темных волос тоже развевались на ветру и блестели на солнце.
— Все заросло… — говорил он как бы про себя. — А тогда что было?.. Ни травы, ни листьев на деревьях.
— Ну и бомба была, вот это бомба! — перешептывались ребята.
— Этой бомбой нас оглушило, как рыбу в реке. Кто живой остался, тех фашисты в бессознании в плен позабирали, — сказал «колхозник». — Мы тогда думали: где-то наш командир? Говорили, что застрелился…
Петр Гаврилович помотал головой — и не застрелился он, и бомбой не убило, и в плен тогда не попал.
— Дядя Петя, где же вы были? — спросила Ира Круглова.
— Сейчас вам покажу, где я был! — Петр Гаврилович повернул назад. Он остановился у входа в одно из помещений в земляном валу. — Заходите, — пригласил он, — все поместитесь, ящиков нет, просторно.
Ребята битком набились в каземат. Справа и слева низенькие арки ведут в соседние помещения. Петр Гаврилович подошел к задней стене. В ней пробито отверстие. Оттуда на земляной пол струйками стекает песок. Его насыпалась целая горка.
— Ну, кто-нибудь, ну, хоть ты, — сказал Петр Гаврилович, указывая на Костю, — можешь туда залезть? Попробуй!
Костя весь порозовел.
— Тут песок, — прошептал он.
— А ты не бойся, разгребай песок и полезай! — настаивал Петр Гаврилович. Костя робко ступил на подножие песчаной горки, набрал полные сандалии песку, оперся рукой о край пробоины и заглянул в темное пространство справа от вершины песчаной горки. Оттуда пахнуло сыростью. Как туда залезть?
— Отставить! — скомандовал Петр Гаврилович и засмеялся коротким, добродушным смешком. — Ну как? Хорошо там?
— Хорошо, — смущенно сказал Костя, — только темно очень!
— Вот и нам тут было хорошо — пуля не доставала. В этой норе, — Петр Гаврилович обернулся к ребятам, — нам с одним бойцом пришлось просидеть двое или трое суток.
— Как же вы туда залезли? — удивились ребята.
