Большое небо - [61]

– И что мне сделать, если выясню, кто за вами следит? – спросил он Кристал Холройд, опасаясь снова получить распоряжение «найти и уничтожить», как от Рики Кемп.

– Ничего, – ответила Кристал. – Я просто хочу знать, кто это. А вы бы не хотели?

Да, он бы тоже хотел.

– У вас правда есть опыт в таких делах? – спросила Кристал, и ее гладкие черты на миг исказила скептическая гримаска.

Ботокс? Джексон, правда, в этой теме ни уха ни рыла – знал только, что платишь человеку без медицинского образования, а он тычет иголками тебе в лицо. Как в фильмах ужасов. Джексон предпочитал женщин au naturel[94].

(– С бородавками и все такое, – сказал он Джулии, которая, кажется, не приняла это за комплимент.)

– Не переживайте, миссис Холройд… Кристал, не в первый раз на родео.

– Надеюсь, вы не ковбой, – сказала она, глянув на него бесстрастно.

Глаза у нее были ошеломительно зелены – как ледниковая вода в Скалистых горах. (Туда он ездил с любительницей дайкири, уроженкой Ланкашира. Она писала о путешествиях – и до сих пор, наверное, пишет, – поэтому их удивительно неприязненные отношения почти целиком проходили на заграничных территориях.)

– Нет, – засмеялся Джексон. – Я не ковбой. Я шериф.

Она как-то не восхитилась.

Он записал ее данные. Кристал не работала, была «просто» домохозяйкой и матерью, хотя это само по себе полный рабочий день, как будто в свое оправдание прибавила она.

– Абсолютно, – согласился Джексон.

Не ему тут выступать, подвергая сомнению женский выбор. Это он раз-другой в жизни проделывал – всегда заканчивалось плохо. (В мозгу до сих пор эхом отдавался «луддит».)

Кристал с мужем, вышеупомянутым Томми, жила в большом доме под названием «Горняя гавань», в нескольких милях от города. У Томми была компания грузоперевозок и, вдобавок к мини-Белоснежке, еще сын Гарри от первого брака. Хороший мальчик, сказала Кристал. Шестнадцать, но «для своих лет слишком юный. Но и слишком взрослый», прибавила она.

– Ваш муж развелся? – спросил Джексон, думая: клише на клише, первую жену променял на новейшую модель, но Кристал сказала, что нет, первая жена погибла, несчастный случай.

– Какого рода несчастный случай?

– Упала с утеса.

– С утеса?

Серые клеточки взялись за ручки и в восторге запрыгали. Люди с утесов не падают – Джексон намедни обзавелся компетенцией в этом вопросе, – люди с утесов прыгают, или их сталкивают, или они тащат тебя за собой.

– С утеса, да. Несчастный случай. То есть я надеюсь.

Кафе выбрал он, стоянку выбрала она.

– Та, что за «Ко-опом». Встаньте у стены, возле железной дороги. И я тоже постараюсь, – сказала она по телефону.

Инструкции Джексон выполнил, хотя и не понял – и уж точно не предполагал, что через десять минут после того, как допьет второй кофейник и уплатит по счету, медленно потащится со стоянки следом за «ренджровером» Кристал.

Стоянка большая, припарковался бы дальше – едва ли удалось бы проследить за Кристал на выезде. Всегда приятно, если женщина планирует наперед.

– Вы уходите из кафе первым, – велела она. – Я за вами через пять минут.

– Ладно, – сказал Джексон.

Красивых женщин он слушался запросто. Что не раз обрекало его на погибель.

Кристал уже дала ему номер своей машины – большого белого «эвока», сразу бросается в глаза, – и теперь Джексон профланировал мимо, изображая беззаботность, а сам разглядывал автомобиль, и нутро, и экстерьер. По автомобилю о человеке многое понятно. Окна затемнены, но в ветровое стекло видно, что чистота внутри безукоризненная, особенно если учесть, что в этой карете возят Белоснежку. Вот машина Джулии – наглядное пособие на тему хаоса: крошки, собачьи галеты, сброшенная одежда, солнечные очки, заблудшие кроссовки Натана, газеты, сценарии «Балкера» в кофейных пятнах, недочитанные книги. Джулия называла это своим «беспутством» – старое слово, оказывается.

(– Старые слова лучше всех, – сказала Джулия. К примеру, «жена», подумал Джексон.)

Его, впрочем, интересовал не столько интерьер машины Кристал Холройд, сколько наружность: под дворник что-то подсунули. Не парковочный талон, а белый конверт, а на нем надписано имя. Тина.

Джексон аккуратно вытащил конверт.

(– Ты же в курсе, что убило кошку? – спросила Джулия.

Ага, подумал Джексон, но у кошки ведь еще восемь жизней осталось, нет? А у него? Он летал с утеса, на него нападала бешеная собака, он чуть не погиб в железнодорожной катастрофе, чуть не утонул, его чуть не сплющили в мусоровозе, его взрывали – ну, его дом взрывали, – и это не считая парочки «еле пронесло» на службе в полиции и в армии. Не жизнь, а череда катастроф. Вдруг это уже девятая жизнь? По последней – и по домам. Может, стоит поосторожнее.)

Конверт не запечатали, и Джексон вытряхнул содержимое. Не записка, не письмо – фотография Белоснежки в костюме другой принцессы, в синем платьице. Снимок не постановочный – Белоснежка где-то качается на качелях. Снимали, похоже, длиннофокусником. Кто снимает длиннофокусниками детей в парках? Извращенцы, сталкеры, частные детективы, вот кто. Джексон перевернул фотографию. На обороте написали: «Держи рот на замке, Кристина». Интересно. Пока не прочел, думал, история невинная – какой-то знакомый Кристал сфотографировал ее дочь и хотел передать снимок. Но в «держи рот на замке» нет ничего невинного. Тот, кто это написал, не озаботился прибавить в конце «не то пожалеешь». Незачем.