Большое небо - [45]

– Надо, пожалуй, домой, – вздохнула Ронни. – Заняться коробками.

– М-да.

Реджи уже нравилось, как они, глазом не моргнув, называют это «дом».

Коробки с бумагами они сгрузили на заднее сиденье – честно говоря, коробки занимали всю машину, кроме норок, которые выкопали себе Реджи и Ронни. Коробки, нежеланные пассажиры, давили на психику. Реджи и Ронни подготовились – дело Бассани и Кармоди они вызубрили от начала и до конца, не говоря о том, что от доски до доски, а также вдоль и поперек; едва ли они найдут в коробках то, чего еще не прочесали мелким гребнем, и вообще, важное все равно уже оцифровано.

– Да чтоб тебя, – сказала Ронни. – Явился не запылился.

– Что?

– Вон, на лавке сидит. Не кто иной, как наш старый друг мистер Айвс, нет?

– Далеко от дома забрался. Что это он тут делает? – удивилась Реджи.

– Чудно, да? Может, тоже ищет Энди Брэгга. Хоть они и не по-честному друзья, – рассмеялась Ронни.

– Может, пришел сообщить Энди Брэггу, что мы про него спрашивали. Или рассказать про убийство жены. Интересно, он подозреваемый?

– Атас, – сказала Ронни. – Пошел.

Обе вытянули шеи, глядя, как Винсент Айвс заходит на стоянку за парапетом. Винсент Айвс поплелся вверх по лесенке к тропе на утес.

– Гуляет на сон грядущий, – сказала Ронни. – Хочет, наверное, в тишине и покое оплакать свою вот-вот уже бывшую миссис Айвс.

– Уже не вот-вот бывшую, – возразила Реджи. – Уже совсем бывшую.

Они решили задержаться, – может, вернется Энди Брэгг или Винсент Айвс спустится с холма и учудит что-нибудь занятное. Вылезли из машины и, облокотившись на парапет, вдыхали свежесть, любовались закатом и огромностью Северного моря. Прилив разошелся вовсю, набухал и накатывал на парапет и променад.

– А зимой тут как, интересно? – сказала Ронни.

– Довольно живописно, надо думать, – ответила Реджи.

Она бы с ума сошла – здесь жить. На глаза ей попался бегун, рысивший через стоянку. Немолодой человек, на голове наушники. Реджи ахнула.

– Что? – спросила Ронни.

– Вон тот дядька.

– В горку бежит?

– Ага. Он. Я его знаю.

– День великих совпадений, спору нет.

– Сама знаешь, что говорят про совпадения.

– Без понятия, а что про них говорят?

– Совпадение – просто объяснение, которое ждет удобного случая.

По крайней мере, подумала Реджи, так всегда говорил этот человек, который сейчас взбегал на утес.

– Видала? – спросила Ронни.

Они искали трюфели в бездонных коробках со шлаком улик, чуточку скрасив себе задачу огромной пиццей и бутылкой риохи, которыми разжились в «Ко-опе» в Уитби. Не очень холодно, огонь разводить незачем, но Реджи все равно развела, и теперь он трещал как ненормальный в маленьком камине. Как-то это правильно, если ты в приморском коттедже. Реджи никогда в жизни не разводила огонь, пришлось гуглить, и она гордилась результатом.

– Что видала? – спросила она.

Ронни показала помятую и потертую бумажку:

– Судебное дело девяносто восьмого года. Тут что-то по гражданке, квартира в Файли какая-то. «Летающий фригольд» – это что?

– Это, по-моему, когда земля под твоей недвижимостью тебе не принадлежит. Когда у тебя комната над переходом или пустотой, например.

– Вот ты откуда это знаешь?

– Я – хранилище бесполезных знаний, – ответила Реджи. – Сто лет назад я выступала в мюзик-холле. Как мистер Память в «Тридцати девяти ступенях».

– Кто-кто и в чем?

– «Тридцать девять ступеней». Был такой фильм у Хичкока[66]. Знаменитый.

Иногда Реджи гадала, открывала ли Ронни хоть раз в жизни книгу, смотрела ли фильм, спектакль. Совершеннейшая филистерка. Реджи за это зла на нее не таила – напротив, даже восхищалась. Реджи, которая читала и видела в этой жизни все, от «Илиады» до «Пропуска в Пимлико»[67], особой пользы от кругозора не видела. Удержать Сая кругозор явно не помог.

– Кароч, – сказала Ронни, – тут написано, что покупателя не уведомили о летающем фригольде, и представитель покупателя подает в суд на представителя продавца. За введение в заблуждение, что ли. Покупателем был Антонио Бассани, но интересно не это. В суде его представлял Стивен Меллорс. Помнишь такое имя?

– Адвокат Винсента Айвса, – сказала Реджи. Взяла блокнот, полистала, зачитала вслух: – «Он юрист, занимается моим разводом, иногда играет с нами в „Бельведере“».

– А также школьный друг, не забывай, – прибавила Ронни. – Давно знакомы.

– Тут еще старья навалом, – сказала Реджи, протягивая ей хлипкую папочку – картон от времени размягчился и вспушился. – В основном остатки портфеля Бассани, с семидесятых. Трейлерные стоянки. Дом престарелых. Квартиры в Редкаре, Солтберне, Скарборо. Представляю, какой он был домовладелец. Небось рядом с ним даже Рахман[68] был бы зайка.

– Кто?

– Не важно. Бухгалтеры-криминалисты все это небось перерыли на суде, нет?

– Не знаю. Открываем еще бутылку?

Две тесные спаленки под крышей, в каждой узкая кровать – на такую сошлют тетушку-синий чулок. Или монашку.

– Бегинаж, – сказала Реджи.

– Чё?

– Такой мирской женский монастырь, религиозное сообщество, в Средние века было. В Брюгге есть. Очень красиво. Сейчас не в моде. А жалко.

В Брюгге Реджи ездила с Саем, на ночном пароме, который колтыхался по Северному морю до самого Зебрюгге. Реджи тошнило всю дорогу, и Сай придерживал ей волосы, когда ее тошнило в унитаз из нержавейки в крохотной душевой их каюты. «Нет больше той любви, как бойфренд»