Большое небо - [41]

– В аду сейчас, наверное, не протолкнуться, – сказала Ронни.

– Еще одному местечко всегда найдется.

Они уехали с места преступления еще до того, как произошло опознание, и это бесило.

– Наверняка же хозяйка, мисс Истон? К которой Пучок приехал? – рассудила Реджи.

– Узнается, я думаю, – сказала Ронни.

Когда они показали Марриот клюшку, детектив-инспектор воззрилась на нее задумчиво, а затем вопросила в пространство:

– Это у нас что? Паттер?

– «Мы прибыли на место в десять часов двадцать две минуты, – зачитала Ронни с айпада, – и увидели мистера Лео Паркера, который дожидался нас на месте». А второго как звали? В фургоне сидел. Я не записала.

Реджи заглянула в блокнот:

– Оуэн. Оуэн Уоттс.

Едва приехав, Ронни в недоумении уставилась на вывеску, прибитую к калитке. Вопросительно задрала бровь.

– Ты вслух произнеси, – посоветовала Реджи.

– «Сой-де-ти-так», – по слогам прочла Ронни. Снизошло озарение. – А. Фигня какая-то, нет?

– Да. Фигня, – согласилась Реджи.

Сейчас в животе у нее урчало, точно поезд приближался.

– Закончим следующий пункт в списке и можем пообедать, – сказала Ронни.

Реджи снова заглянула в блокнот.

– «Да, список небольшой», – сказала она.

– Чё?

– Гилберт и Салливан[60]. Не парься. Следующий пункт – мистер Винсент Айвс, насельник Фрайаргейта.

– В смысле уголовник?

– В смысле он там живет.

Последняя капля

– Мистер Айвс? Мистер Винсент Айвс? Я детектив-констебль Ронни Дибицки, а это моя коллега, детектив-констебль Реджи Дич. Можно войти?

Винс их впустил, предложил чаю.

– Или кофе, но у меня, боюсь, только растворимый, – покаянно прибавил он (кофеварка «Крупс» с помолом зерен осталась под опекой Венди).

– Очень любезно, – сказала та, что с шотландским акцентом, – но не надо, спасибо.

Он чем-то заслужил визит полиции? Навскидку Винс ничего такого не припоминал, но не удивился бы. В своем нынешнем невнятном кризисе он неотступно мучился смутными угрызениями совести. Винс огляделся, посмотрел на квартиру глазами детективов. Убогое неряшливое жилище – что ничуть не отражалось на стоимости аренды.

– Простите, – сказал он. – У меня тут немножко неубрано.

– Присядем? – предложила та, что без шотландского акцента.

– Извините. Конечно.

Он сгреб с дивана какие-то бумаги, ладонью смел крошки, указал на диван – какой-то Уолтер Рэли, право слово, будто плащом лужу застелил[61]. Дурак дураком – впрочем, они, кажется, не заметили. Сели, чинно скрестили лодыжки, взяли блокноты наизготовку. Прилежные шестиклассницы готовятся к школьному докладу.

– Я что-то натворил? – спросил Винс.

– Нет-нет. Все в порядке, не волнуйтесь, – сказала та, что не шотландка. Имена обеих Винс уже забыл. – Вас никто ни в чем не подозревает. Мы подняли давнее дело, это просто плановая беседа. Мы проверяем ряд лиц и хотим задать вам несколько вопросов, если вы не против. Мы пытаемся достроить картину, заполнить лакуны. Примерно как пазл собирать. Ваше имя упомянули…

– Кто? Кто упомянул мое имя?

– Простите, сэр. Мы не вправе раскрывать. Ничего? Сможете ответить на вопросы?

– Да, – опасливо сказал Винс.

– Первый вопрос: вы слышали имя Антонио, он же Тони Бассани? – спросила шотландка.

– Да. Кто его не слышал?

Об этом и говорили Томми с Энди? Что Кармоди «выдаст имена»? Но не мое же имя, подумал Винс.

– Вы когда-нибудь встречались с мистером Бассани?

– Он был членом моего гольф-клуба, но задолго до того, как я вступил.

– Это какой гольф-клуб?

– «Бельведер».

Шотландка записывала за ним в блокнот каждое слово. Почему-то от этого Винс стал угрызаться еще сильнее. «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас», – подумал он. Шотландка шла по списку, аккуратно фиксировала его ответы напротив вопросов. Другая, нешотландка, вдобавок стенографировала. У нее, наверное, выходит описательнее. («Он осторожно ответил „да“» или «Он сказал, что не знает, но глаза бегали».) Винс тут прямо как на устном экзамене.

– А имя Майкл, он же Мик Кармоди вы слышали?

– Да. Опять же, все слышали.

– Все?

– Ну-у…

– Вы когда-нибудь встречались с Майклом Кармоди?

– Нет.

– В гольф-клубе «Бельведер» тоже нет?

– Нет. Он в тюрьме.

– Это правда. А Эндрю Брэгг? Слышали такое имя?

– Энди? – (Как можно упоминать Энди в одном ряду с Кармоди и Бассани?) – Я с ним играю в гольф. В «Бельведере».

– В гольф-клубе «Бельведер»?

– Да.

– Вы друзья? – вкрадчиво спросила шотландка.

– Ну, не по-честному друзья.

– А какие тогда? – озадачилась нешотландка.

– Друзья по гольфу.

– То есть вне «Бельведера» вы с ним не видитесь?

– Ну, вижусь, – признал Винс.

– То есть не просто друзья по гольфу. А Томас, он же Томми Холройд? Слышали о нем?

В горле пересыхало, голос срывался на писк. Бассани и Кармоди – дело о половых преступлениях. При чем здесь Томми и Энди? Что за бред, они не такие. Ох, милый боженька, подумал Винс, они что – под меня копают? Винс бы ни за что. Нутро окатило ледяным водопадом страха. Он ни с кем никогда так не поступал! Кто про него такое скажет? Может, Венди – в отместку за то, что на ней женился.

– Я ничего не сделал, – сказал Винс.

– Вы – ничего, мистер Айвс, – успокоила шотландка, потому что Винс в ажитации вскочил. Дальше бы расхаживал, будь ему где расхаживать. – Сядьте, пожалуйста, – посоветовала шотландка. – Итак. Томас Холройд?