Большое небо - [36]

– Уже лежал? Рассказывать тебе сказку? На ночь? – промурлыкала Татьяна.

Было бы мило, если б она хоть иногда бросала изображать оператора службы секса по телефону. И нет, Джексон ни разу в жизни не звонил в службу секса по телефону, однако ему всегда воображалось, что на линиях сидят (или что они там делают) не Татьяны этого мира, а задерганные, но прагматичные женщины, чьи-то матери, которые, грязным языком треплясь с незримыми клиентами, разбирают футбольную форму сыновей или помешивают соус для спагетти к ужину. Немолодые женщины, которые зарабатывают прибавку к пенсии, вполглаза посматривая «Обратный отсчет»[51] с выключенным звуком и притворяясь, будто бьются в экстазе.

– Нет, я не лег, – сказал Джексон. Даже если б лег, все бы отрицал. Иначе разговаривать с Татьяной невозможно – чувствуешь себя уязвимым и каким-то бесполым. – Рассказывай давай, что было, – прибавил он. – Все нормально?

– Все ажур.

– Ты где?

– Такси. Недавно «Мальмезон». Робби – такой озорник.

Порой – да что уж там, часто – у Джексона складывалось впечатление, что Татьяна прекрасно умеет правильно использовать глаголы, и предлоги, и все прочие детали грамматики, однако нарочно изображает комическую русскую.

– Познакомилась бар гостиницы и говорила: «Покупаешь даме пить?» – а после пить говорила, что меня номер здесь, он хочет подняться? А он говорил да. Я говорила: «Ты имеешь подругу?»

– А он что говорил?

– Нет. Говорил, он одинок и на свободе.

– Свободен, – поправил Джексон. – На диктофон записала?

– Да. Не волноваться.

Может, волноваться стоит? Его работа – защищать женщин (да, именно так), а не платить им за то, что подставляются. Вдруг она из-за Джексона угодит в беду? Таких женщин, правда, днем с огнем не сыскать, она же из Сибири, этими своими щелкунчиковыми бедрами человеку голову расколет как орех.

По бумагам Татьяна нигде не проходила, хотя Джексон готов был платить ей, а потом платить налоги из текущих доходов, и страховку, и что там еще по закону требуется, но Татьяна русская, а «русская» – синоним налички. Нет на свете таких клише, которые Татьяна не умела воплотить в жизнь. Иногда Джексон воображал, как в один прекрасный день выяснится, что она не из Сибири вовсе, а родилась, допустим, в Сканторпе или Скегнессе, торговала хлебом в «Греггсе», а потом решила начать жизнь с нуля.

– Бедняжка подружка… как ее, не помню.

– Дженна, – подсказал Джексон. – Прекрасно ты помнишь, как ее.

– Больше нет свадебных колоколов.

Способности к сопереживанию Татьяна была начисто лишена. Из нее вышел бы идеальный киллер. Собственно говоря, Джексон не удивился бы, если киллером она и подхалтуривала.

– Где он сейчас? – спросил Джексон. – Робби?

– Номер гостиницы, ждать меня. Ха. Долго ждать. Я домой.

Джексон понятия не имел, где она живет. «Домой» – слишком уютное для нее слово. Проще вообразить, как она таится в лесной берлоге или возлежит на суку, даже во сне приоткрыв один глаз, готовая обрушиться на простодушную жертву, – но нет, Татьяна полна сюрпризов.

– Выпить горячий шоколад, посмотреть старую «Марпл», – сказала она.

Дав отбой, Джексон вдруг вспомнил девочку с Эспланады. И рюкзак с радугами и единорогом, и как она шустро нырнула в «пежо» и исчезла. Накатила вина. У Джексона еще остались связи в полиции. Завтра поспрашивает, не пропадали ли какие девочки, – и, может, кто-нибудь вытянет размытый номер на фотографии. Стыдно, что забыл про девочку, но день выдался нелегкий.

И Джексона по-прежнему донимал Баркли Джек – рвался с якоря, что приковал его к заброшенным донным отложениям в глубинах памяти. А, ну да. Как-то раз Баркли Джек выступал в пользу «Британия вперед»[52]. Логично.

По телевизору мисс Марпл обезглавливала увядшие розы у себя в Сент-Мэри-Мид. А вот она бы как поступила насчет девочки? От этой мысли Джексона отвлек телефонный глашатай – тихонький «динь». Пришло сообщение.

ЮЭН: Хай. Как? хор?

ХЛОИ: Хор. Ты?

ЮЭН: Такоэ? Слуш, тебе 14?

ХЛОИ: 13.

ЮЭН: Не верю.

ХЛОИ: Лол мне тож жалко.

ЮЭН: Кста. Шли фотки. Без одежды, плз?!

ХЛОИ: Не зна. А ты

– Пап?

Бл-лядь. Джексон поспешно напечатал:

ХЛОИ: Бб. Род.

ЮЭН: Пок.

Натан ухмыльнулся:

– Порнуху смотрел?

– Ха-ха, ага. Работал, вообще-то, секретные дела.

Что правда – это была работа. Тоже медовая приманка. Джексон прикидывался девочкой Хлои, и было это адски трудно, как он и предполагал, когда взялся за эту работенку.

– Чего не спишь?

– Не могу. Там снаружи шумят.

– Это сова.

– И, по-моему, кто-то кричал.

– Лиса. Снаружи джунгли, сын мой.

Дарси Сли

Неприметный серый хэтчбек плавно затормозил на темной улице под удачно перегоревшим фонарем. Двигатель заглушили, водитель – немногим приметнее «пежо» – вышел и глухо стукнул дверцей. Открылась пассажирская дверь, и из машины вылезла девочка. Водитель подождал на тротуаре, когда она достанет рюкзак из-под сиденья. Маленькие радуги в темноте посерели, а единорог почти совсем растворился. Девочка закрыла дверцу и услышала тихий «чирик» – хэтчбек заперли. Водитель шагнул вперед нее, обернулся, и улыбнулся, и сказал:

– Нам сюда, пошли.

Приблизился к дому, уже держа наготове ключ. Дарси на миг замялась. Что-то подсказывало: надо бежать, но Дарси было всего тринадцать, она еще не умела прислушиваться к инстинктам, поэтому забросила рюкзак на плечо и следом за водителем хэтчбека вошла в дом.