Большие снега - [14]

она карими задумчивыми глазами

разглядывает лежащий внизу город.

Вся чистота.

Вся прелесть.

Вся моя. Вся – из другого мира.

Мы молчим,

нам достаточно взгляда,

чтобы понять эту темную невозможность:

бездну долга, тоску предрассудков, необратимость лет, текущих меж нами.

Что такое любовь?

Опускаются сумерки,

и мы медленно спускаемся вниз, —

в беспредельность ночного Космоса.

Но, оборачиваясь, я вижу

смятую траву

и наши тени, оставшиеся на склоне.

Вени, види, вици.

Вени, види, но не вици.

Нет меня давно.

Но что с девочкой?

Что с нею? Легко ли ей?

Встретила ли она своего человека?

Незнакомец, шепни мне,

видны ли еще на склоне горы наши тени? —

ведь, если все было по-настоящему, они должны там остаться.

Внимательнее всмотрись,

ты должен увидеть:

девочка тоненькая и смуглая,

она сидит, согнув колени, опираясь на них подбородком,

и карими задумчивыми глазами

внимательно смотрит вниз

на прекрасный

и вечный город.

Мила Доротеева

Мудрость

Посчитай до десяти,

и тогда отвечай.

Посчитай до десяти,

и гнев успокоишь.

Посчитай,

и не скажешь правду.

Посчитай,

и не плюнешь в лицо подлецу.

Посчитай до десяти… до ста… до тысячи…

И ты считаешь —

и забываешь обиды.

Считаешь —

и улыбаешься низости.

Считаешь, считаешь, считаешь,

пока не убьешь себя.

Костер на башне

А дым встает над ласковым костром

и тянется к сияющей вершине,

напоминая каждому о том,

что мы не все, конечно, завершили,

что птицы снова тянутся с земли,

крылатым облаком окутывая башню,

и многие цветы не расцвели,

и семена не все упали в пашню.

После бури

А волны присмирели, причесались,

укрылись в бухтах, в ласковых песках.

И только соль осталась на губах…

Не верится, что вдруг оно утихло

и не гудит, как колокол, в руках.

И только соль осталась на губах…

Огромное, уснувшее, седое,

в глубинах затаившее мой страх.

И только соль осталась на губах…

Евтим Евтимов

Пребудь во мне, какою только хочешь:

калинкой, покидающей ладонь,

зарницей, просиявшей среди ночи,

грозой, дарящей ливень и огонь.

Пребудь любою – правой, и неправой,

разгневанной, и нежной на века,

но все-таки собой, хотя бы правда

была горька.

Какая есть – такою принимаю.

Будь как вино, пускай вокруг ворчат.

Не надо подслащенного! – я знаю,

что вина настоящие горчат.

Петр Караангов

Женевьева

В этот лучший вечер моей жизни,

заполненный запахами близкого снега,

деревья тонут в золоте прошлого,

равнины тонут в серебре будущего,

а между мной и тобой

всего лишь фраза из старинного романа:

«Женевьева, вы всегда царствуете над вещами».

В тихом городе —

по улице с довоенной архитектурой,

под деревьями в золоте прошлого,

под рекламой в серебре будущего,

будто сойдя с самолета,

ты идешь.

Медленно поднимаю глаза

от блеска твоих маленьких туфель

к блеску неисчислимых галактик.

Поздняя звезда вырвана, как кусок штукатурки, пулей.

Где-то там, в далеких радиосигналах,

наша маленькая тревожная Земля

ищет своего продолжения…

Как хорошо, Женевьева,

что вы существуете такой —

царствующей над вещами.

Как музыка вечером

Море, берег,

известняки, песок.

Под ветром, под солнцем, под облаками

мир светел и гармоничен, как дикий пчелиный улей.

Растения и тонконогие птицы не замечают меня.

Оказывается, мир гораздо богаче,

чем мне представлялось.

И я уже в силах переступить

далекую линию горизонта

и дотянуться рукой

до своей мечты —

нежной птицы,

робкой и недающейся.

Шумит во мне дерево утешения:

я еще существую, я еще тут!

Я еще могу, оказывается, как некогда,

формировать слова прямо из воздуха,

и могу складывать найденные слова в нежную фразу,

звонкую,

как цепи для якорей.

О если бы слова были так нужны,

как нужна мне музыка вечером!

Я бы писал много,

я бы говорил много.

Но я молчу,

и закусив губу,

все глубже и глубже

погружаюсь в молчание.

Слав Хр. Караславов

Сыновья земли

Наше детство ушло,

помню торбу и слабые плечи.

После плуга земля

бороздами прямыми иссечена.

Здесь овец мы пасли,

рвались куртки – вот выступят локти.

Мы с землею срослись,

будто с пальцами ногти.

Николай Кынчев

Болгария

Иногда даже Солнце после дождей

может двоиться в отсыревшем небе.

Но ты – всегда единственная страна

и другой не бываешь ни при какой погоде.

Даже зная множество первородных слов,

не так-то легко найти для тебя единственно точное определение.

Но как человек с крыльями – еще не птица,

так и ты – не такое уж обыкновенное место.

Острова

Камни, брошенные в чью-то голову, рассыпались по песку

и лежат, как цари спокойствия. Где их короны? Я хотел бы

стать подданным этих царей. Как они живут там – в воде,

за извилистой голубой границей поверхности? Если хорошо,

хочу и я стать подобием камня. С берега устремляюсь. И вот —

все темнеет вокруг, и лишь потом, когда круги расходятся,

вижу, наконец, царствие ваше, острова —

мудрецы,

перебрасывающиеся чайками!

Вопросы

Откуда приходит поэт? Как сырой туман превращается в

задумчивого пешехода с пустыми карманами? Путеводный

голос шепнет: не делай опорой воздух, не строй дом на песке,

надейся только на звезды! И вот, охваченный тьмой, поэт

слушает до зари разговор петухов и Вселенной, и постепенно

припоминает еще несколько звездных слов. Еще немного и он

по-настоящему ощутит время!

Но чей это голос? «Иди! Ожидают уже твоего прихода!»

И он идет. И, отыскивая путь, незаметно истекает временем.