Большие надежды - [30]

— Бѣдный! проговорила эта барыня отрывисто, точь-въ-точь, какъ моя сестра:- никому не врагъ, исключая самого себя!

— Гораздо-похвальнѣе быть врагомъ кого-нибудь друраго, сказалъ мужчина:- Это гораздо-натуральнѣе.

— Братъ Джонъ, замѣтила другая барыня:- мы должны любить нашихъ ближнихъ.

— Сара Покетъ, отвѣчалъ братъ Джонъ:- если человѣкъ не ближній себѣ, то кто же послѣ того ему ближній?

Миссъ Покетъ и Камилла засмѣялись, и послѣдняя, перемогаясь, чтобъ не зѣвнуть, сказала:

— Вотъ идея!

Мнѣ показалось, они всѣ находили это очень-хорошею идеею. Третья барыня, которая еще ничего не говорила, теперь торжественно и серьёзно прибавила:

— Очень справедливо!

— Бѣдный! продолжала Камилла (я очень-ясно сознавалъ, что онѣ все это время пристально на меня смотрѣли):- онъ такой странный! Повѣрите ли, когда у Тома умерла жена, то онъ никакъ не могъ взять въ толкъ, что дѣтямъ необходимо носить трауръ съ плерёзами? «Боже милостивый! говорилъ онъ, что можетъ значить обшивка, Камилла, когда они всѣ въ черномъ? Это такъ походитъ на Маѳью! Вотъ идея!

— Есть въ немъ хорошія стороны, есть, сказалъ братъ Джонъ: — и Боже упаси! чтобъ я отрицалъ это; но онъ никогда не имѣлъ и никогда не будетъ имѣть понятій о приличіяхъ и пристойности.

— Вы знаете, начала опять Камилла: — я обязана была настоять на-своемъ. Я ему сказала: „это не годится, надо поддержать честь семейства“; я ему сказала, что „не надѣнь дѣти глубокій трауръ — семейство навѣки обезчещено“. Я проплакала цѣлый день, отъ завтрака до обѣда, чѣмъ совершенно повредила пищеваренію. Наконецъ, онъ вспылилъ, по своему обыкновенію, и съ ругательствомъ воскликнулъ: „Ну, дѣлай, какъ хочешь!“. Слава Богу, мнѣ всегда будетъ утѣшительно вспоминать, что, несмотря на проливной дождь, я тотчасъ же отправилась и купила все нужное. — А заплатилъ онъ — не правда ли? спросила Эстелла.

— Не въ томъ дѣло, милочка, кто заплатилъ, отвѣчала Камилла:- я купила. И часто буду я съ удовольствіемъ вспоминать объ этомъ, просыпаясь ночью.

Тутъ послышался звонокъ и чей-то голосъ изъ корридора, по которому мы пришли. Разговоръ тотчасъ прекратился и Эстелла сказала мнѣ: „Ну, мальчикъ, пойдемъ“. Обернувшись, я замѣтилъ, что всѣ смотрѣли съ презрѣніемъ на меня. Я слышалъ, какъ Сарра Покетъ, воскликнула: „Я увѣрена! Еще что!“ а Камилла прибавила: „Можно ли себѣ вообразить что-либо подобное! Вотъ и-д-е-я!“

Мы пошли со свѣчей по темному корридору. Вдругъ Эстелла остановилась и неожиданно обернулась назадъ, такъ-что лицо ея почти коснулось моего.

— Ну… сказала она, насмѣшливо.

— Что, миссъ? отвѣчалъ я, спотыкнувшись и чуть не падая на нее.

Она стояла и смотрѣла на меня; конечно, и я стоялъ и смотрѣлъ на нее.

— А что, я хорошенькая?

— Да, миссъ; мнѣ кажется вы очень-хорошенькія.

— А обхожусь грубо?

— Не такъ, какъ прошлый разъ, отвѣчалъ я.

— Не такъ, какъ въ прошлый разъ?

— Нѣтъ.

Она вспыхнула при послѣднемъ вопросѣ, и когда я отвѣтилъ, ударила меня по щекѣ со всей силой.

— Ну, сказала она:- а теперь, что ты обо мнѣ думаешь, необтесаный уродецъ?

— Я вамъ не скажу.

— А скажешь тамъ, наверху — да?

— Нѣтъ, ставалъ я.

— Зачѣмъ ты не плачешь, тварь?

— Я никогда изъ-за васъ болѣе плакать не стану, отвѣчалъ я. — Но лживѣе этого обѣщанія, я думаю, никто никогда не дѣлалъ, ибо я въ ту минуту плакалъ изъ-за нея внутренно, и одинъ я знаю, сколько страданій она мнѣ стоила впослѣдствіи.

Послѣ этого незначительнаго эпизода, мы пошли вверхъ по лѣстницѣ, и вскорѣ встрѣтили какого-то барина, сходившаго внизъ.

— Кто это, сказалъ онъ, останавливаясь и смотря на меня.

— Мальчикъ, отвѣчала Эстелла.

Человѣкъ, намъ повстрѣчавшійся, былъ дороденъ, смуглъ, съ неимовѣрно-огромной головой и такими же руками. Онъ взялъ меня за. подбородокъ и приподнялъ мою голову такъ, чтобъ разсмотрѣть хорошенько мое лицо при свѣтѣ свѣчки.

На головѣ у него была лысина, а густыя черныя брови стояли торчмя. Впалые глаза его непріятно поражали своею пронзительностью и подозрительностью. На лицѣ, вмѣсто бороды и бакенбардовъ, виднѣлись черныя пятна. На животѣ красовалась большая золотая цѣпочка. Онъ мнѣ былъ совершенно-незнакомъ, и я не могъ предвидѣть, что когда-нибудь я буду съ нимъ въ какихъ-либо отношеніяхъ. Но, несмотря на это, я имѣлъ случай хорошо его разсмотрѣть.

— Мальчикъ изъ окрестностей — а? спросилъ онъ.

— Да-съ, сэръ, отвѣчалъ я.

— Какъ ты очутился здѣсь?

— Миссъ Гавишамъ прислала за мной, объяснилъ я.

— Такъ! Веди себя хорошо! Я довольно-таки знаю дѣтей: вы дрянь-народъ. Смотри, прибавилъ онъ, кусая пальцы и сердито глядя на меня:- смотри, веди себя хорошенько!

Съ этими словами онъ выпустилъ меня. Я былъ очень радъ, ибо руки его пахли душистымъ мыломъ. Онъ пошелъ своей дорогой внизъ, а я размышлялъ: „кто бы это былъ: докторъ — нѣтъ, онъ тогда былъ бы степеннѣе и тише“. Однако, времени у меня на эти размышленія было немного, ибо мы вскорѣ вошли въ комнату миссъ Гавишамъ. Она и все остальное въ комнатѣ не перемѣнило своего положенія съ-тѣхъ-поръ, надъ я ушелъ. Эстелла оставила меня у дверей, и я тамъ молча стоялъ до-тѣхъ-поръ, пока миссъ Гавишамъ, сидя у своего уборнаго столика, не взглянула на меня.