Большие дела маленького Микиня - [4]

И пробирается через ольшаник, чуть дальше.

Голавль, изгибаясь, бьётся в траве.

Микинь остаётся стеречь голавля.

Томительно жарко…

Голавль утихает. Он только изредка широко раскрывает жабры.

Микинь смотрит, смотрит. Ему становится жалко голавля. Он бежит к Мартыню и негромко кричит ему:

— Голавль просит пить, дядя Мартынь!

Но старый Мартынь, не слушая Микиня, грозит ему пальцем.

И Микинь бежит обратно.

Голавль еле дышит. Жабры его обсохли, и рот раскрыт. Воды бы ему!

Микинь берёт голавля обеими руками и несёт к реке.

Он опускает голавля в воду и шепчет:

— Пей, пей, голавлик! Такая жара… Пей!

Голавль пьёт, пьёт. Жабры его открываются и закрываются всё быстрей…

Вдруг он с силой бьёт хвостом — раз! — и вырывается из рук Микиня. Ах-х!..

Вот какой хитрый! Поплыл в глубину, где вода прохладней. И вот его уже не видно.

Как теперь быть?

Пусть Мартынь опять забросит удочку…

ХОРОШАЯ КОПНА

Микинь складывает сено на волокушу.

Мартынь учит его:

— Клади ворох сена на одну леснику, следующий — на другую. А третий — сверху. Вот так! Хорошую копну легче везти.

А у Микиня никак не получается.

Опять на помощь приходит Мартынь.

— Всё дело в лесниках! — говорит он. — Если они не будут ветвистыми и одинаковой длины, то копна получится кривая и на первой же кочке развалится. Давай складывать сначала!

Наконец копна готова.

Юрис впрягает лошадь в волокушу и охватывает копну вожжами. Лошадь трогается. Копна скользит, как на полозьях. Ай да мы!

Микинь уже на коне.

Он сидит даже выше Юриса!

ХЛЕБ, ЗАРАБОТАННЫЙ СВОИМИ РУКАМИ

Когда прошли большие дожди, колхозники стали убирать хлеба.

Комбайн плыл по пшеничному полю, как корабль по синему морю. А Микинь, Сармите и другие ребята собирали на стерне колоски.

До полдника Микинь собрал целый ворох колосков. И ещё один.

Отец сказал ему:

— Вот, сынок, ты и заработал сам себе хлеб.

Микинь ответил:

— Мне бы лучше пирог с ветчиной!

ХЛЕБОРОБЫ

Сармите падает. Корзинка её опрокидывается. И все колоски, собранные Сармите, рассыпаются в высокой траве. А у ребят соревнование: кто соберёт колосков больше всех. Самых прилежных будут катать на разукрашенном автомобиле. А лентяи пешком пойдут.

Сармите хмурится. Она не хочет, чтобы её называли ленивицей. Она готова заплакать. Ведь она так хорошо работала!

Слёзы уже дрожат на её ресницах.

Микинь подходит к Сармите.

— Не плачь. Я помогу тебе, — говорит он.

И берётся за работу.

Слёзы сразу высыхают на глазах Сармите. Ей становится легче. Ведь вдвоём собирать колоски куда быстрей.

Вот и опять корзина её полна!

Вечером Микинь и Сармите вместе едут домой на трёхтонке, лёжа на мешках с зерном.

На борту машины полощется на ветру красный плакат: «Привет хлеборобам!»

Микинь и Сармите поют изо всех сил.

Но грузовик так грохочет, что ничего не слышно…

ПШЕНИЦА ПОЛЕГЛА

На лучшем поле полегла пшеница.

Она даже не походит на пшеницу — не поймёшь, где колосья, где стебли, всё перепуталось.

Комбайнер спрашивает:

— Что это у тебя такое, бригадир? Пшеница или овчина? С какого края подступиться, не знаю!

— Овчина не овчина, — говорит отец Микиня недовольно, — а придётся косить против шерсти.

Так и сделали.

И начисто скосили полёгшую пшеницу, хотя комбайнер и помучился.

В субботу мама отвела Микиня в парикмахерскую.

Взъерошенные пшеничного цвета вихры Микиня торчали во все стороны. Ему, занятому большими делами, некогда было и причесаться всю эту неделю.

Парикмахер сказал:

— У тебя, Микинь, волосы не волосы, а овчина. Не знаю, с какого боку и подступиться…

Микинь посмотрел в зеркало.

— Придётся косить против шерсти! — сказал он недовольно.

Парикмахер так и сделал.

И начисто выкосил голову Микиня.

СЛОВО МУЖЧИНЫ

После уборки хлебов пошли другие дела.

Уже в субботу вечером Микинь с отцом уговорились, что завтра они пойдут в Бор Белых Грибов.

Мать будит их очень рано.

В мокрые окна смотрится слабый серый рассвет. Ночью шёл проливной дождь.

Микинь усердно трёт глаза, но веки у него слипаются и слипаются.

— Так рано! — чуть не плачет Микинь.

— Давай, давай быстро! — торопит отец.

Выйдя во двор, Микинь поёживается.

Холодная, злая сырость забирается за воротник, под рукава.

Со всех деревьев капает, капает…

— В такую погоду — по грибы! — ворчит Микинь.

Отец не оглядывается. Большими шагами он идёт по росистой траве в сторону леса. Зелёная дорожка тянется за ним.

— После дождя боровики хорошо растут! — слышит Микинь его голос.

Микинь, стиснув зубы, чтобы сдержать дрожь, молча шагает следом.

Надо держаться, раз уговорились. Даже если на глаза навёртываются слёзы.

БОР БЕЛЫХ ГРИБОВ

Бор глухо шумит.

В зарослях ходят какие-то тени. Там живут разные звери. Даже рыси и волки.

Микинь крепко сжимает в руке раскрытый нож. На душе спокойнее, когда в руках оружие. Кроме того, нож нужен, чтобы подрезать боровики. Без ножа про иной гриб и не узнаешь, какой он, стоит ли класть его в корзинку! Взять хотя бы этот — коричневый, большой, блестящий, а перерезал пополам — всё нутро червивое… Ах, какой обманщик!

Жалко! Такой большой гриб — шляпку его хоть на голову старому Мартыню надевай… Сразу на полкорзины бы.

Самые красивые, боровички, попрятались во мху.

Вот ведь какие хитрые!

Уселись в кучку, сговариваются о чём-то и укрыли коричневые головки зелёным моховым платком.