Большая Засада - [11]

В один прекрасный день знакомый погонщик по имени Лазару, слепой на один глаз, воспевая преимущества ночевки в Большой Засаде — животные там могут безо всякого риска утолить жажду в естественном бассейне, образованном рекой, могут пастись в обильных зарослях, и при этом убежать им некуда, — посетовал: «Почему же там, в таком подходящем месте, еще нет никакого трактира, пусть даже маленького, где можно было бы купить кашасы на глоток, немного курева, галеты, рападуру, соль и сахар?» Тот умник, который обоснуется в Большой Засаде, разбогатеет со дня на день.

Фадул внимательно выслушал и продолжил тактику «дал — собрал». Но, возвращаясь в Итабуну с двойной целью: пополнить запас товаров и снова увидеть Зезинью ду Бутиа — это даже не зазноба, это больше, хотя она и не толстая, и не грудастая, — нашел способ попасть в эти края, сопровождая вьючный обоз. И каково же было его удивление, когда он обнаружил, что Большая Засада уже не пустует. Помимо деревянного сарая, служившего складом для запасов высушенного какао, здесь выросли несколько глинобитных домиков, а еще несколько как раз строились. Уже появились проститутки, в клиентуре недостатка не было — это были работники с близлежащих плантаций, лесорубы и наемники, а также проезжие жагунсо и погонщики, останавливавшиеся на ночевку.

Звуки гармони, песни, свет керосиновых фонариков, тяжелое дыхание людей в хижинах. Утром с уходом обоза оживление спадало и снова возрастало с наступлением вечера.

Когда Фадул в прошлый раз сюда попал, то понял: его вела рука Божия. Он думал, что заблудился, в то время как Бог вел его, направлял его шаги. И не для того чтобы он передохнул денек, как ему тогда показалось. Он привел его сюда, чтобы показать место, где Фадул должен исполнить обет, следуя своей судьбе. Сомнений быть не могло. Перед тем как продолжить путь, Фадул Абдала принял все необходимые меры.

Капитан Натариу да Фонсека посещает свои владения

1

Между ними устного соглашения было более чем достаточно. Письменное и подписанное выглядело бы не просто излишним, оно означало бы обидное недоверие, став доказательством неуважения. По договору Натариу теперь именовался главным управляющим фазенды Аталайа — быть просто управляющим негоже для капитана Национальной гвардии. Он получил право каждый месяц проводить несколько дней в имении, которое начал обустраивать на землях, полученных в благодарность за хорошую службу. За такую службу не расплатиться никаким жалованьем. Полковник Боавентура в благостном расположении духа подытожил дело:

— Теперь, Натариу, мы не хозяин и служащий — мы теперь одного поля ягоды.

— Пока вы живы, я ваш, что бы ни случилось.

— Я знаю это, мне известна твоя преданность, и стараюсь отвечать тебе тем же.

Натариу стоял с серьезным лицом. У него был повод для продолжения разговора:

— Есть еще кое-что, о чем бы я хотел попросить вас, если позволите, полковник.

Еще кое-что? Удивленный полковник уставился на мамелуку:

— Можешь говорить, я слушаю.

— Зилда опять брюхатая. Я хочу, чтобы ваша милость и дона Эрнештина стали крестными ребенка, когда он родится.

— И ты об этом хотел попросить? — Полковник протянул руку. — По рукам, кум. В день крещения мы закатим грандиозный праздник. Это пятый, да?

— Да, сеньор. Уже есть двое мальчишек и две девчонки.

— А на улице, Натариу?

— Много, полковник, — уже счет потерял. И все со мной на одно лицо, хотя это и не лик святого.

Обычно визит капитана на его земли длился три-четыре дня — достаточно, чтобы заплатить полдюжине наемных работников, проверить, как идут работы, и насладиться видом растущих плантаций. Но однажды, сделав все необходимое, он задержался там на три недели, приглядывая за работниками, расчищавшими оставшиеся заросли, которые еще нужно было засеять. Если он бросит все на наемную силу, только Бог знает, когда наконец это кончится. А под его началом ни один работник дрыхнуть не будет.

Это маленькое имение — знающие люди сказали бы, что так себе фазендочка, — даст не больше пятисот арроб[13] в год, с учетом урожая и ранних всходов, а на большее и рассчитывать нечего. Впрочем, у капитана было иное мнение, он назвал фазенду «Боа-Вишта» — «Прекрасный вид». Хозяин утверждал, что Боа-Вишта через пару лет после первого посева будет давать по меньшей мере в два раза больше, чем те пятьсот арроб, которые пророчат завистники. Если сажать на плодородной земле да еще с упорством человека, который столько лет занимался — и продолжает заниматься — чужим хозяйством, который, как никто, со всеми тонкостями понимает, как нужно растить какао, эта фазенда даст верную тысячу арроб. Натариу готов был на деньги поспорить с тем, кто сомневается. И это не считая будущих плантаций на землях, которые только что обезлесили.

Было истинным наслаждением наблюдать, как меняются ростки какао, как тянутся и набираются сил во влажной тени деревьев. Маленькие глазки капитана сверкали любовным возбуждением, когда он видел, с каким тщанием все сделано: расстояние между саженцами верное, ямы вырыты по всем правилам — все по науке. Что тут скажешь: ни одна работа в мире не сравнится с этой, ни одна не дает такой отдачи, причем так быстро. Сажать какао — это то же, что сеять золото в пыли. Это верно — вернее некуда. Губы расплылись в улыбке, глаза хозяина Боа-Вишты прищурились. Теперь нужно было, набравшись терпения, ждать.