Большая семья - [136]
Зина повиновалась. Трактор снова скрылся в облаке дыма. Только грабли метались над его плотной поверхностью. Из черного облака доносилось глухое ворчание мотора. Оно сливалось с треском и шипением разгоревшегося пожара.
Зина ходила взад и вперед, в отчаянии ломая руки. Было светло, как днем. Огонь быстро распространялся. Ветер разбрасывал огненные хлопья. Один за другим возникали новые очаги пожара. Мысль Зины лихорадочно работала. «Что будет, когда огонь дойдет до скошенной полосы? Если полоса останется такой же узкой, пламя перекинется на пшеничное поле и пойдет гулять! Надо расширить полосу, пройти еще четыре, пять, шесть раз. Тогда будут гореть только стерня и скошенная пшеница. Тогда легче будет справиться с разбушевавшимся пламенем. Шесть раз! Выдержит ли Денис? Хватит ли у него силы?..»
На пожар бежали люди. Они набрасывались на огонь с лопатами, граблями, косами. Они забрасывали его землей, глушили пиджаками, кофтами. Возле огня уже кто-то распоряжался. Зина узнала — это был Арсей! Он уже здесь, Арсей! Он сразу успокоил Зину своим присутствием — люди одолеют огонь.
Время тянулось мучительно медленно. Отчего так долго нет Дениса? Что с ним? Почему не слышно гула трактора? Почему не видно жнеек? Зина металась у дымной завесы, звала Дениса, сначала тихо, потом все громче и громче:
— Денис!.. Денис!.. Где ты, Денис?!
Прошло много времени. Тревога росла. Зина не знала, что предпринять. Но слух ее уловил ровный рокот мотора. Она бросилась вперед и чуть было не попала под машину. Трактор шел медленно.
Зина на ходу вскочила на трактор, остановила его. Голова Дениса лежала на руле. Зина схватила Дениса за плечи.
— Денис!.. Денис!.. — кричала она над его ухом. — Очнись, Денис!..
Денис приподнял голову.
— Поезжай… — произнес он тихо. — Дальше от огня…
Зина помогла бригадиру сойти с трактора, уложила его поудобнее. Девушка вскочила на трактор и направила его в облако дыма. Дышать на этот раз было еще труднее. Грудь разрывал мучительный кашель. Из глаз катились слезы. Но Зина с напряжением смотрела вперед, еле различая в дыму след колеса прошедшей жнейки. Пламя уже достигло края прокоса и тонкими языками лизало стерню. С этой стороны на огонь дружно наступала Евдокия Быланина с женщинами своего звена. Они засыпали огонь землей, сбивали рушниками, платками, кофтами. Дышалось здесь легче — меньше было дыма. Зато жара стояла нестерпимая. Зина с тревогой смотрела на трактор: вдруг вспыхнет керосин в баке.
Но трактор с ревом проскочил занятое огнем место. Дальше опять едкий, густой дым. Снова кашель раздирает грудь. Сколько это будет продолжаться?
Рядом послышался гул и грохот. У правого края сквозь дым Зина разглядела Антона.
— Держись, Зина! — услышала она ободряющий голос тракториста.
За его спиной стояла Надя Бережнова.
Зина хотела что-то крикнуть, но задохнулась, закашлялась, чуть было не выпустила из рук баранку. Скоро она выехала на свежий воздух. Торопливо поворачивая трактор обратно, Зина часто и глубоко дышала. Во рту все пересохло, запах дыма вызывал тошноту, веки казались тяжелыми. Во всем теле ощущалась слабость, в голове стоял шум.
Но девушка не сдавалась. Она собрала все свои силы и снова направила трактор в густую дымную завесу. Выдержать! Во что бы то ни стало выдержать! Пройти еще один раз, и тогда огню путь отрезан. Еще один раз. Но как он труден, этот последний раз! Боль разламывает все тело, разрывает грудь. Нечем дышать. Кругом дым: в горле, в глазах, в груди… Кругом дым — черная туча. Где конец ей? Может быть, так и не будет конца? Скорей, скорей! Еще немного, еще пять, три, две минуты! Еще одно усилие!
Зина, теряя сознание, упала головой на руль. Она не слышала, как Денис снял ее с трактора, отнес на дорогу, уложил на траву. Девушка долго не приходила в себя. Она не видела, как огонь, дойдя до скошенной полосы, затихал, послушно сдаваясь людям.
Зина очнулась, когда ее лица коснулась чья-то рука. Открыв глаза, она увидела над собой склонившегося Арсея.
— Потушили? — спросила она с надеждой.
— Почти, — ответил Арсей. — Кое-где осталось… Спасибо тебе!..
Она снова закрыла глаза, желая заснуть, но тотчас стук шагов разбудил ее. Мимо шли люди. Они несли на носилках человека, обмотанного тряпками.
— Кто это? — спросила Зина.
— Прохор Обухов, — ответил Арсей.
— Он жив?
— Жив…
Зина снова опустила голову на траву, закрыла глаза и с облегчением вздохнула.
27
Арсей и Ульяна встретились у копны. Ночь была темная и теплая. На радость людям суховей внезапно затих. Небо очистилось от пелены, высоким шатром стояло над миром, яркими звездами вглядывалось в землю. Вот-вот должен был взойти месяц.
Измученные работой люди крепко спали. В поле стояла тишина. Молчаливыми великанами поднимались вверх остроконечные скирды. Скошенное поле было вдоль и поперек расчерчено множеством крестообразных копен.
Арсей снял с копны сноп, усадил на него Ульяну, сам сел рядом, обнял ее.
— А я уж думала, никогда не увижу тебя вот так… наедине, — сказала Ульяна, зябко прижимаясь к нему. — Думала, за работой ты забыл обо мне.
— Это верно — работы пропасть, — отозвался Арсей. — А все же о тебе я не переставал думать. Даже самому стыдно было!
Филипп Иванович Наседкин родился в 1909 году в селе Знаменка Старооскольского района Белгородской области, в семье бедного крестьянина. В комсомоле он прошел большой путь от секретаря сельской ячейки до секретаря ЦК ВЛКСМ. Первая крупная книга Ф. Наседкина роман «Возвращение» издан был «Молодой гвардией» в 1945 году. Затем в нашем же издательстве выходили в свет его книга очерков о Югославии «Дороги и встречи» (1947 г.), романы «Большая семья» (1949 г.), «Красные Горки» (1951 г.), повесть «Так начиналась жизнь» (1964 г.). Повесть «Великие голодранцы» опубликована в журнале «Юность» (1967 г.)
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
Два одиноких старика — профессор-историк и университетский сторож — пережили зиму 1941-го в обстреливаемой, прифронтовой Москве. Настала весна… чтобы жить дальше, им надо на 42-й километр Казанской железной дороги, на дачу — сажать картошку.
В деревушке близ пограничной станции старуха Юзефова приютила городскую молодую женщину, укрыла от немцев, выдала за свою сноху, ребенка — за внука. Но вот молодуха вернулась после двух недель в гестапо живая и неизувеченная, и у хозяйки возникло тяжелое подозрение…
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«Соленая Падь» — роман о том, как рождалась Советская власть в Сибири, об образовании партизанской республики в тылу Колчака в 1918–1919 гг. В этой эпопее раскрывается сущность народной власти. Высокая идея человечности, народного счастья, которое несет с собой революция, ярко выражена в столкновении партизанского главнокомандующего Мещерякова с Брусенковым. Мещеряков — это жажда жизни, правды на земле, жажда удачи. Брусенковщина — уродливое и трагическое явление, порождение векового зла. Оно основано на неверии в народные массы, на незнании их.«На Иртыше» — повесть, посвященная более поздним годам.
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».