Большая реставрация обеда - [7]
Тут Корнелий Трималхион проникся ко мне симпатией и поведал о своей удивительной жизни. Оказывается, что кроме пророка Заратуштры, жившего шесть веков назад, Корнелий Трималхион встречался с царицей Клеопедрой и имел от нее сына по имени Намуходоносор, который разгромил персов в битве при Иссе.[4] Скульптор Фотий, философ Плутон, историк Деридот, – кого только не знал Трималхион?! С кем не беседовал?! Чтобы заручиться поддержкой Корнелия Трималхиона, к нему прибегали сильные мира сего, как марафонские лошади – наперегонки. Но трактирщик принимал далеко не всякого и говорил не более одной гениальной фразы в день. Поэтому сильные мира сего влачили жалкое существование, дожидаясь – когда же Корнелий Трималхион что-нибудь скажет. Ich bin(o) veritas! – Истина во мне![5] Зато демократичный Корнелий не чурался общения с простыми людьми и даже пожертвовал два аса на строительство общественной уборной, за что был увековечен мемориальной табличкой над четвертым сиденьем справа.
– Ты спрашиваешь, чтó такой человек, как я, делает в этой харчевне?! – воскликнул Корнелий Трималхион и глубоко задумался, глядя на аллегорическую фреску…
Где феерические животные, почерпнутые из кошмарных снов, занимались воспроизводством. Водоплавающие совокуплялись с земноводными, а яйцекладущие с живородящими. Эта скотская порнография олицетворяла собой Сотворение Мира по Фрейду.
– Чтó такой человек, как я, делает в этой харчевне?! Чтó такой человек, как я, делает в этой харчевне?! – мучился над вопросом Корнелий Трималхион и время от времени подбоченивался.
Я не знал, чем ему помочь, поскольку размышлял над другой дилеммой – пойти домой и лечь спать или признать Корнелия Трималхиона богом. В первом случае я оставался без денег, во втором – с головной болью.
Внезапно Корнелий Трималхион плюнул на пол и проговорился:
– Я бы хотел стать летописцем.
– А что мешает? – поинтересовался я. – Сейчас на дворе самое лето.
Корнелий Трималхион тяжело вздохнул с видом человека, обреченного платить налоги:
– Ты знаешь, сколько на мне всяких ручек и ножек?!
Я пересчитал – ничего особенного. Но Корнелий Трималхион принялся обрывать на себе многочисленные ручки и ножки, словно Лаокоон, удушаемый змеями. Это мимическое представление длилось минуты три, после чего Корнелий Трималхион пояснил:
– И все цепляются за меня и просят жрать!
Каждый, кто рассчитывает на сострадание, должен для начала похудеть. А не хлопать себя по пузу для пущей убедительности.
– Давай-ка сделаем вот что… – сощурился Корнелий Трималхион, – ты мне продашь свой папирус за двадцать лепешек с сыром!
– Лучше расстанемся по-хорошему, – в ответ предложил я.
Из уважения к автору «Сатирикона» я готов был поторговаться, но из любви к искусству – не менее чем за триста драхм.
– Я думаю, – предупредил меня Корнелий Трималхион, поскольку пауза затягивалась. – Я думаю, что читать намного сложнее, чем писать. И хотя я не умею ни того, ни другого, но предполагаю, что за использованный кусок папируса нужно заплатить…
– Четыреста драхм, – подсказал я.
– Вдвое меньше, – закончил фразу Корнелий Трималхион. – Как человек творческий, я иногда продаю пожеванные лепешки, но как человек честный – на треть дешевле. Иначе их никто не берет.
Тут я принялся заверять неразумного трактирщика, что вложенные в произведения искусства деньги никогда не пропадут…
– Будет надежнее, – отмахнулся Корнелий Трималхион, – закопать мои деньги на заднем дворе. Для этого мне нужен большой сундук, а не папирус.
Подозревая, что сделка не состоится, я стал прикидывать, как бы выйти из помещения. Но справа меня караулили «шкряги», слева Приап с растопыренными фаллосами, а прямо – Корнелий Трималхион загораживал дорогу и размышлял вслух:
– Что общего во всех папирусах? Там нет ни слова про Корнелия Трималхиона…
И я не стал его в этом разубеждать. Просто подумал, что книга, которую принес мне давешний хиромант, сильно подпорчена. Утрачены целые страницы про меня, Вендулку и других людей. Даже заглавие ободрано наполовину – «Обед…».
– Трималхиона! – воскликнул я и согласился эту книгу отреставрировать.
Помпеи
День первый, день последний
Кому: Александру [email protected]
Тема: Каркнул ворон: «Невермор!»
Сообщение:
Сижу в гостинице «Гранд Вулкан», неподалеку от Помпей, и насилую свой ноутбук сценами из древнеримской жизни. Жуткая дыра этот «Вулкан»! Водопроводные трубы гудят и трясутся, как во время знаменитого извержения. Кстати, сегодня днем неизвестно куда трижды пропадала электроэнергия! Администратор отеля говорит, что старый добрый «Вулкан» не справляется с наплывом туристов. Но я подозреваю, что причина всех неурядиц – мой ноутбук. Во всяком случае, свет гаснет, как только я подхожу к розетке, чтобы подзарядиться. Отсюда и фрагментарность моего повествования, и название нового романа – «Обед на кладбище». Отсылаю тебе по электронной почте вторую главу…
Раскопки в Помпеях начались еще в 79 году, как только Везувий слегка угомонился и перестал кидаться камнями. Горожане, уцелевшие после извержения, пытались проникнуть в свои жилища, погребенные под пеплом. За государственный счет отрыли и вытащили на поверхность несколько изваяний, а все остальное досталось потомкам. Они оживленно копаются в Помпеях и по сегодняшний день…
Популярный роман видного чешского писателя, критика и кинематографиста, первый в предполагаемой трилогии. Книга стала в Чехии бестселлером, переведена на восемь европейских языков, готовится экранизация. Роман построен, как яркая мозаика, где бок о бок существуют императорский Рим и современная Прага, модный кинорежиссер и Валерия Мессалина…
«Реставрация обеда» – второй роман Иржи Грошека, своего рода литературная автобиография, связанная с «Легким завтраком в тени некрополя» общими «персонажами», такими как хитроумный сюжет и неповторимый «грошековский» юмор. Вдобавок «Реставрация обеда» еще и роман-концепция. Автор приглашает вас посетить свою «творческую кухню» и понаблюдать, как весело готовятся котлеты по-пражски и чешско-моравские фрикадельки. Вот эти блюда и есть литературные рецепты, которые оборачиваются авторскими афоризмами на все случаи жизни.
В этой книге всего понемногу: и бывших жизней, и грехов, и самоиронии, и литературных фокусов с разоблачением. А главное, «Файф-о-клок» – это действительно смешной сборник, состоящий из романа «Файф», пяти интервью с Иржи Грошеком и повести «Пять фацеций „а-ля рюсс“».
Современный русский писатель Иржи Грошек предлагает на суд читателя новый роман, щедро наполненный юмором, самоиронией и фантасмагорией. Исторические и культурные аллюзии воплощены автором в образе обаятельного писателя-неудачника. Все персонажи существуют в неком архиепическом пространстве места-времени, где в последний день перед извержением Везувия случаются странные и безусловно смешные истории, а древнеримские Помпеи превращаются в заброшенный российский городок на побережье Черного моря.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Роман «Открытый город» (2011) стал громким дебютом Теджу Коула, американского писателя нигерийского происхождения. Книга во многом парадоксальна: герой, молодой психиатр, не анализирует свои душевные состояния, его откровенные рассказы о прошлом обрывочны, четкого зачина нет, а финалов – целых три, и все – открытые. При этом в книге отражены актуальные для героя и XXI века в целом общественно- политические проблемы: иммиграция, мультикультурализм, исторические психологические травмы. Книга содержит нецензурную брань. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.