Большая Ордынка - [76]

Что это? Как мог незнакомый Антон, из-под всей накипи, всех напластований, всех слоев ее жизни вытянуть, и разглядеть дорогой для нее образ. Недосягаемый.

Верочка притащила с собой всю ватагу гостей. Они столпились у стола. Молчание длилось всего лишь несколько секунд. Потом все разом заговорили:

— Замечательно!

— Похоже, удивительно похоже!

— Не похож.

— Недостаточно похож.

— Какое это имеет значение! Кажется, Веласкес сказал — не похож сейчас, будет похож через пятьсот лет.

— Какая легкость. Вы только посмотрите, как написаны волосы.

— Реалистический портрет, и какая прелесть!

— А главное — красиво. Нет этого желания изуродовать человека, как это модно теперь у художников.

— Прелесть, прелесть.

Антон оставался совершенно обособленным среди этого хора восторгов. Лицо его ничего не выражало. А Нина была смущена.

Люсичек восторгалась больше всех:

— Чудесно, чудесно! — восклицала она и тыкала красным ноготком несгибаемого пальчика, своим бессменно указывающим перстом, прямо в бумагу. — Скажите, за сколько вы бы могли продать эту вещь?

— Мне она не принадлежит. Я подарил ее своей модели.

— Не может быть! — воскликнула Люсичек и уронила очки. — В Америке она бы стоила сотни долларов. Нет, неужели вы подарили этот портрет? Не может быть!

Портрет сделался коронным номером программы сегодняшнего вечера.

— Следующий будет мой, — сказала Верочка. — Я даже знаю, где его повесить. У меня есть роскошная рама для него, я хотела вставить в нее зеркало. И все же, — обратилась она к Антону, — если только вы не рассердитесь на меня, я бы что-то сделала с бумагой. Она такая скучная эта бумага, как грязная. Такой удивительный портрет. Сделайте что-нибудь. Может быть, можно как-нибудь ее подкрасить, она все портит.

— Это идея, — сказал Антон. — Я с вами совершенно согласен.

— Да не прикасайтесь вы к нему, ради бога. Ведь это маленький шедевр, и его можно только испортить. Послушайтесь меня! — взмолился один из гостей.

— Сегодня я слушаюсь только женщин, — сказал Антон, собираясь взять портрет.

— Но, может быть, правда, лучше не трогать, — остановила его Нина.

— Мы его обязательно тронем. Мы его только слегка подтонируем. Дайте мне его сюда.

— Нет, не отдам.

Антон рассмеялся, весело и озорно. Нина отметила, что он засмеялся в первый раз.

Верочка подливала Антону вино, он был оживлен и не отказывался.

— Не сопьетесь. Вы сегодня молодец, так чудесно поработали, вы сегодня добрый. Доброе вино не страшно, спиваются только от злого вина.

«Выпить, обязательно выпить», — думала Нина. Ей предложили коктейль «Верочка», его изобрели сегодня, здесь, и он был ледяной, розовый и прозрачный. Ее обожгло. Ей протянули соломинку и повторили коктейль. И сразу пришла радость.

Только за полночь Нина собралась уходить, и Антон вызвался ее проводить.

Целуя Нину на прощанье, Верочка шепнула ей:

— Желаю!..

— Мы еще успеем к метро, — сказал Антон.

— Нет, ближе к стоянке такси.

— Имейте в виду, денег у меня нет.

Они направились к стоянке. Лил дождь, неистово и оголтело. Но сейчас для них он был третьим объединяющим началом.

— Дождь омоет весь наш континент, — сказала Нина и вспомнила, что слышала уже от кого-то эту дурацкую фразу.

— Пусть хлещет, я люблю дождь. Дворникам меньше работы.

— Я совсем не могу вас представить… Скажите, какие у вас волосы?

— Скоро увидите. Они-то отрастут.

Зеленый маячок такси раздвинул массу дождя.

— Мне провожать вас до дому? Но тогда мне не на чем будет вернуться к себе. У женщин я в долг не беру.

Ей так не хотелось оставлять его здесь, под дождем, одного.

Нет, только не сегодня. Она хочет остаться одна, со своим портретом. Антона она не предаст. И он знает это. Он знает, что уже существует в ней.

Антон открыл дверцу машины и улыбнулся.

Нина ехала домой, голова ее кружилась. А улыбка, так меняющая его лицо, стояла у нее перед глазами. На груди под плащом в полиэтиленовом пакете, который подарила Люсичек, она держала портрет.

За окном по-прежнему лил дождь. Но как это ни странно, Нине казалось, что она не одна у себя. Портрет заполнил ее дом.

Хотя бы в одну каплю быть похожей на него, думала Нина. Удастся ли ей когда-нибудь обрести ту мудрость, силу, широту, которыми богата была ее мать. Удастся ли ей сделать в жизни большое, важное, нужное людям? Она вспомнила Антона и улыбнулась. Почему-то все, что происходило до сих пор, как-то удивительно отодвинулось. Будто целая вечность отделила ее от всего, и она чувствовала себя счастливей и добрее.

Большая Ордынка

Собственнические понятия глубоко укоренились в нашем сознании. Все мы привыкли говорить: наша галактика, наша планета или в более узком смысле — наш дом, наша квартира, наша комната.

Я хочу поговорить о нашей улице.

Большая Ордынка… До чего хорошо это название… Сколько московского, замоскворецкого, стародавнего и близкого слышишь в этом сочетании звуков!

Прямая, как стрела, легла наша улица от Чугунного моста и Канавы до самой Серпуховской.

Нет другой такой! Каждый народный праздник принимает она полчища людей. Демонстранты возвращаются с Красной площади — реки цветов, флагов. Закончился парад — громыхает техника, движутся по Ордынке танки, артиллерия, ракеты…