Большая кровь. Как СССР победил в войне 1941-1945 гг. - [204]

Как же тогда вышло, что в Белоруссии действительно погиб каждый четвертый житель?

Для начала не стоит забывать, что белорусов, как и представителей других национальностей, убивали на фронтах. И цифра в 252 тысячи представителей БССР, погибших на фронте (см. Россия и СССР в войнах XX века, с. 238, табл. 121) — абсолютная брехня, в боях погибло на порядок больше! В этом несложно убедиться, сложив эти 252 тысячи и 1.547.000 человек мирного населения БССР «преднамеренно истребленного на временно оккупированной территории» (см. там же, с. 231, табл. 116). Получаем 1,8 млн человек при том, что во Второй мировой погибли без малого 2,5 миллиона. Куда делись еще 700 тысяч неучтенного люда?

Отмечу попутно, что среди гражданского населения, уничтоженного нацистами на оккупированной территории БССР, подавляющее большинство составили евреи, а вовсе не белорусы как таковые.

Всенародный гнев или провокация?

А теперь о том, как создавался «всенародный гнев» на оккупированных территориях. Ненависть Сталина к «оккупированным» была вызвана тем, что он прекрасно понял — умирать за него они не станут. Поэтому он решил обернуть против немцев немецкую же практику. Обычно в случае появления в каком-либо районе партизан и совершения ими диверсионных актов оккупационные власти реагировали стандартно — они в отместку наказывали население деревень из того же района. Немцы рассуждали логично — где партизаны берут продовольствие? Правильно — у населения окрестных деревень. Откуда «народные мстители» получают пополнение? Оттуда же. Вот и накажем эти самые деревни.

То, что у местных жителей не было большого выбора, и пулю от партизан (в случае отказа в помощи) как «фашистскому пособ-нику» можно было получить очень просто, немцев не шибкотро-гало. Бывший председатель Верховного Совета Республики Беларусь Николай Дементей сказал однажды: «Днем немцы, ночью партизаны. Куда ж бедному белорусу податься?»

Вот это обстоятельство и решил использовать Сталин. Требовалось лишь активизировать действия партизанских отрядов и диверсионных групп (весьма немногочисленных в 1941—42 гг.): партизаны будут провоцировать немцев на репрессии мирного населения, а мирное население возненавидит немцев и начнет бороться с ними.

В оккупированные районы страны стали одна за другой прибывать спецгруппы и отряды из сотрудников НКВД, а в уже сформированные местным партактивом отряды—для активизи-ции их деятельности — Москва направила командиров из того же НКВД. (Что касается стихийно возникших отрядов из «окружен -цев», то они тихонько сидели в лесах и занимались исключительно самообеспечением продуктами — за счет населения, разумеется.)

Короче говоря, организация партизанского движения в оккупированных республиках и областях явилась подставой собственного населения — гибель мирных жителей Сталина не волновала. Гениально? Нет. Иосиф Виссарионович и туг опростоволосился — народ на борьбу с «немецко-фашистскими оккупантами» не восстал. Сталин не учел, что белорусы за 200 лет российской оккупации привыкли к репрессиям и заняли привычную позицию выжидания, сжавшись в комок. Увеличение числа белорусских партизан к лету 1944 года связано вовсе не с «пробуждением сознания» — просто фронт покатил на запад и «оккупированные» стали принимать сторону победителя. Покатил бы он дальше на восток, немцы не одну дивизию ваффен-СС в БССР собрали бы, а двадцать.

Таким образом, спровоцированное Сталиным истребление оккупированного населения оказалось в конечном итоге бесполезным и большой помощи РККА не принесло. Оно ударило лишь по самому местному населению.

* * *

Коснемся теперь вопроса об эффективности действий партизанских формирований.

Главной проблемой любого партизанского движения (при наличии еще и действующей армии) — это конкретный результат, который оно дает в свете происходящих на фронте событий. Иными словами, отражается ли партизанская активность на положении действующей армии? В отношении советских партизан можно с уверенностью ответить — нет.

Собственно, крайне низкая эффективность диверсионных отрядов Красной Армии и их неспособность оказать реальную помощь войскам на фронте выявились еще в Испании. Басни о том, что действия 14-го корпуса республиканцев (партизанского) будто бы имели потрясающий эффект, а недальновидное республиканское командование, в дремучей тупости своей, взяло и отменило эти «эффективные действия», так баснями и остаются.

Испанское руководство поступило абсолютно правильно. Войскам от диверсантов не было никакой пользы, зато политический вред они наносили колоссальный — озлобляли местное население (которое в основном и страдало от «красных динамитчиков») и настраивали его против Мадрида. В действиях партизанских отрядов не существовало никакой системы, они не знали, что им конкретно делать и действовали наобум лазаря, взрывая и поджигая что надо и что не надо.

Впоследствии от «саперно-маскировочных взводов» партизан-диверсантов отказались: предполагалось, что советские войска будут наступать в глубь вражеской территории быстрыми темпами и диверсионные группы просто не понадобятся.