Большая книга ужасов — 74 - [76]

— Я должен был. Я. Виталя умнее, — прозвучал внезапно за спиной голос психа, и Волкогонов подскочил на месте. Сердце в груди забилось пойманной птицей, но, переведя дыхание, парень обернулся к своему «напарнику» и непонимающе спросил:

— Чего?

— Лариса не должна была. Я должен. Виталя мог сделать апейрон… Я все знаю, что нужно.

Великан стал тыкать грязным пальцем в экран смартфона, бубня себе под нос:

— Свет умирающего солнца. Осень. Осенью светит солнце мертвых. Пазоротти осенью эксперимент делал. Вода, огонь, земля…

Перечисляя нужные компоненты, Виталя ерзал пальцем по фотографии, указывая на фикус в горшке, на зажженную горелку, на колбу с водой.

— Вода очищенная, да. Вряд ли в храме святили. Дистиллированная, наверно. Эмоции… Подростки — максималисты. Сильные эмоции. Любят (Роман вздрогнул и покраснел) или ненавидят. Любовь, ненависть. Любовь сильнее, но где ж эту любовь настоящую найдешь? Так что ненависть. Пазоротти кардинала ненавидел до дрожи, над крестьянами эксперименты свои ставил… Я тоже не без греха. Кровь-кровушка на руках, на лице. Но не сработало. Не сработало. Почему? Почему не сработало? Я мог! Я знаю!

Роман задумался. Если Виталя говорит, что вроде бы все компоненты присутствуют, но у него такой же эксперимент не сработал, значит, должно быть что-то еще. Свет, вода, эмоция… Все-таки мне кажется, что господин Дорофеев неправ насчет любви. Может, конечно, ненависть тоже должна быть… Тогда это, скорее всего, отношение учеников к Греховой… Но моя любовь к Юле и иридиевая плата помогали защищаться от апейрона, а значит, любовь важна и… Хм, и звездный металл… А ну-ка подождите…

Волкогонов сильно увеличил часть фотографии, на которой запечатлен стол химички. На нем стоит куча всего, и среди пробирок, горелок и аптечных весов красуется бесформенный кусок какого-то минерала. Его не так давно притащил из своей очередной экспедиции жирдяй Личун. Он еще разорялся, что это де-неведомый минерал из заброшенной шахты в Сибири, где они проводили геологическую разведку. Может, и врал, конечно, но через этот минерал вполне мог пройти солнечный свет и осветить пробирку, в которой Грехова с Юлей готовила протовещество.

Получается, что при создании апейрона был задействован подземный минерал. А иридий, который помогает противостоять влиянию протовещества, — элемент, наоборот, космический. Что, если для уничтожения протовещества нужно создать противоположные условия? Солнечный свет заменить на свет луны, поменять местами воду и огонь? И есть шанс, что Виталя не прав, что при создании апейрона любовь к Юле была сильнее ненависти к Ларисе Николаевне, значит, теперь…

Роман посмотрел на все еще бормочущего и царапающего себе лицо психа.

— Виталя, кажется, я знаю, что нам делать!

Великан замер и исподлобья глянул на парня.

— Я знаю, почему у тебя не получилось создать апейрон… Не хватало кусочка звезды…

— Какой звезды? — великан потер лоб.

— Нет, постой, сейчас мы об этом говорить не будем. Надо спешить. И мне нужна твоя помощь, потому что один я не справлюсь. Нам надо в школу. Туда, где все началось. Ты мне поможешь?

Долгую минуту Виталя глазел на Романа и жевал губами. Потом поднял с земли забытый штатив и оперся на него, как на посох.

— Помогу. Если потом все скажешь. Расскажешь мне.

— Обещаю.

— Тогда тебе к апейрону нельзя.

— В смысле?

— Апейрон хочет стать вселенной. Он копирует, потом становится. Стены скопировал — стены стали апейроном, потолок скопировал — потолок стал апейроном. Школа стала апейроном. Людей скопировал…

— Я понял, понял, — перебил Виталю Волкогонов. Но тот упрямо помотал головой:

— Нет. Не понял. Апейрон растет. Впитывает материю, знания, эмоции. Управляет и меняется. Он станет вселенной, а она станет им. А потом не станет. Совсем.

— Что? Кого не станет?

— Вселенной, — вздохнул великан и испытующе посмотрел на своего собеседника, который, судя по всему, оказался не таким сообразительным, как он ожидал.

— Как — не станет?

Все внутри Романа похолодело — псих озвучил вполне логичный финал истории. У парня и самого проскальзывали подобные подозрения. И к такой ответственности старшеклассник Роман Волкогонов оказался не готов. Совсем.

Самым худшим во всем этом было то, что переложить ответственность на кого-то другого не представлялось возможным. А значит, спасать мир (ха-ха, супермен-стихоплет спешит на помощь) придется ему самому… вместе с местным дурачком.

— Ну, тогда мне тем более нужно к апейрону, Виталя, — безнадежно вздохнул и развел руками парень. — Кроме меня и тебя, больше некому.

Псих посмотрел по сторонам, задерживая взгляд на людях-куклах, снова что-то побубнил, потом просто кивнул и направился к дверям школы, даже не оглянувшись.

Виталя, казалось, вообще существовал в другом мире и никакой опасности не ощущал. Он вышагивал рядом с Волкогоновым, стучал своим штативом и непрерывно разговаривал.

— А ты что? Ты хочешь апейрон убить? — деловито интересовался псих и косился в сторону своего спутника.

— Постараюсь.

— Зачем? Он же не плохой. А начнет схлопываться, так и вообще… это же интересно. Каждый разум станет уменьшаться, ты снова будешь думать как маленький, может, даже как я.