Большая Книга. Том 1. Имперский сирота - [69]

И, наконец, третьим волшебным предметом была печатная машинка c длинным английским названием. В восемьдесят первом году на прилавках американских магазинов, кстати, как раз появился первый полноценный персональный компьютер. Но тогда в СССР об этом никто не знал, а про Яса и говорить нечего. Для него и эта печатная машинка была вершиной технологий. Английский начинали изучать только в четвертом классе, но аналог русской «Р» Яс уже знал – именно с нее и начиналось название печатной машинки. А вот прочитать полностью название печатающего чуда образования не хватало, только спустя годы он узнает, что это был «Ремингтон». Печатать ему на ней не разрешалось, потому, что, если нажать две буквы на машинке одновременно, они встречались друг с другом на своих тонких свинцовых ножках прямо в центре перед фиксатором и могли повредить друг друга. А к машинке дядя Женя относился с особым трепетом – на ней он писал свою нескончаемую диссертацию.

Но что может помешать тебе в девять лет что-то сделать, особенно, если ты полон решимости? Яс, придя домой со школы, вставал на стул, на цыпочках тянулся вверх, доставал со шкафа заветный аппарат, вставлял в него лист бумаги и печатал какую-то белиберду. Слова были не важны, важен был сам процесс, и то, что в этот момент происходило с машинкой. Дядя Женя в самом начале ее появления у них в квартире показал ему, как она работает, опрометчиво выдав все ее секреты. Палец, опускающийся на букву клавиатуры, вызывал выброс длинного рычага с отлитой свинцовой буквой на самом конце ее подошвы – литеры. Рычаг был изогнут таким образом, что литера прилетала точно в центр, аккурат в щель между кареткой, которая в этот момент поднимала ленту с нанесенной на нее типографской краской. Свинец ударял по ленте, и оттиск литеры оставался на белоснежном листе. Потом рычаг с литерой улетит обратно, к своим остальным сорока четырем братьям, располагающимся полукругом под защитным корпусом, а лента на сантиметр пройдет со своей левой катушки в правую. А когда будет напечатана последняя буква в строке, нужно возвратить каретку в крайнее левое положение плавным движением руки за длинный блестящий рычаг. И можно начинать все сначала.

Яса так завораживал этот обряд печатания, что он порой забывал не только, что за текст он хотел напечатать. Он забывал даже, что за букву он должен набить в данной последовательности, чтобы получить существующее в природе слово. И тогда машинка начинала стучать странные слова на непонятном языке с большим количеством букв «ж», «ю», «ъ» и «щ» – именно их любил Яс больше других за их изящные, изумительно выписанные линии и хвостики. Снова и снова, строка за строкой. Потом, когда лист заканчивался, он аккуратно вынимал его, освобождая еще одну очень красивую деталь – прижимной валик и с сожалением уничтожал, разрывая на мелкие кусочки, а машинку ставил опять на шкаф. Каждый раз было очень страшно уронить ее, не дотянувшись до верхней плоскости, от этого потели ладони и ставить машинку становилось адски страшно и трудно. Каждый раз Яс просил Волшебника о помощи в этот ответственный момент, и, надо сказать Волшебник его ни разу не подвел. Машинка всегда заезжала наверх без эксцессов.

Вот какие чудо-вещи нежданно оказались вдруг в его распоряжении. Это вам не плексигласовый разноцветный дядиженин нож с зоны. Список чуть позже еще расширила карта мира, занявшая всю стену как раз по длине стола. Когда Яс учил уроки, он блуждал взглядом по всем этим загадочным Замбиям и Кот-д’Ивуарам – и незаметно для себя выучил расположение всех стран мира на карте, а также их столицы. Потом Ясу станет легко и приятно выходить к доске на уроке географии через несколько лет. А пока он просто мечтал о том, в какую страну они с Андрюшкой отправятся, когда сбегут из дома.

После московской поездки деда и бабушку со стороны отца Яс опять почти не видел. Больше всего, конечно, развод ударил по его посещениям такой родной для него квартиры в третьем микрорайоне. Даже сто печатных машинок дяди Жени не могли заменить ему тепло дедушки Миши и бабушки Нади, но, чтобы их увидеть теперь, нужно было дожидаться маминого согласия на поездку. И, хотя кокон пропал, после этого тяжелого для Яса года у него развилась одна неприятная, но любопытная фобия. Он стал обвинять во всех своих бедах большую черную овалоподобную деревянную африканскую маску, висевшую под потолком у них в зале. Откуда-то Яс понял, что как только он посмотрит на нее тысячу раз, в тот же миг он умрет. И с ужасом всякий раз приплюсовывал по единичке к своей мнимой кончине за каждый просмотр. Он даже не перевалил за первую сотню, когда он решил, что, дойдя до 300, он не будет больше смотреть на корень всех его бед. О том, чтобы снять идола и спрятать его куда-нибудь подальше или вообще выкинуть его на помойку речи быть не могло – расплата последовала бы, наверное, в тот же день. Да и мама бы отругала. Только спустя много лет он поймет, что таким образом его восьмилетний мозг перемещал весь негатив тех печальных месяцев в подходящий для этого предмет, в деревянную африканскую маску.