Большая интрига - [16]

Мобрей осматривал рейд в подзорную трубу. В разных местах он видел различные инциденты и по этому поводу издавал возгласы. Жюли с нетерпением требовала, чтобы он дал ей посмотреть. Передав ей подзорную трубу, он встал у нее за спиной и, крепко прижимаясь, советовал, в какую сторону лучше смотреть. Жюли говорила, что видела обитателей форта, которые плакали, уткнувшись носом в платки, что голубые и зеленые галуны различных родов войск вспомогательной части на фоне синего моря ей очень понравились. Мобрей в этот момент занимался другим делом. Он снял руки с плеч служанки и начал водить ими по груди и бедрам, словно лепил статую. Жюли не сопротивлялась, потому что эти ласки уже не волновали ее, она будто не замечала их. Мобрей мог подумать, что, привыкнув к такому обращению, она просто стала бесчувственной.

Передав, наконец, ему подзорную трубу, она воскликнула:

— О, Боже! Моя работа! Шевалье, я теряю здесь с вами время, а все из-за вас!

Он ничего не ответил и посмотрел в свою очередь на залив.

Он увидел около пятидесяти совершенно голых мужчин, выкрасившихся ярко-красной краской, которые выстроились в каре при входе на кладбище. Это была делегация с карибских островов. Чуть поодаль стояли солдаты вспомогательной части во главе с офицерами верхом на лошадях. Солдаты держали в руках мушкеты и пики, опущенные вниз в знак траура. А в это время пушечными выстрелами, гремевшими над фортом, люди выражали свою скорбь над гробом горячо любимого господина, который был им скорее отцом.

Вскоре орудийные залпы смолкли. Кортеж рассыпался и затем вновь выстроился на дороге. Он растянулся на три километра, а когда тронулся в путь к форту, то напомнил разноцветную извивающуюся змею, ползущую по зеленой траве прерии.

Реджинальд де Мобрей закрыл трубу. Он поискал глазами Жюли, но та уже ушла.

Он пожал плечами. Пора начинать новую игру. Реджинальд оставил служанку заниматься своими делами, а сам вернулся домой и стал ждать Мари и людей, которые должны были прийти обязательно вместе с ней, чтобы выразить ей свое соболезнование. Одни для того, чтобы поддержать Мари в ее неутешном горе, другие, чтобы поглазеть, как она будет держаться в ее новой роли вдовы.

Глава 4 Разглагольствования по поводу умершего

Те, кто надеялся увидеть, как Мари воспримет свой траур, были разочарованы, по крайней мере, в начале приема.

Многие выразили желание проводить вдову до самого замка. В большом салоне, где местами еще сохранились следы разрушений после извержения Горы Пеле, находились отец Шевийяр и отец Бонненон, настоятель монастыря иезуитов, большой друг и покровитель покойного. Несмотря на свой преклонный возраст, он, не колеблясь, приехал из форта Руайяль в форт Святого Петра. Рядом с ними был Мерри Рулз де Гурселя, шталмейстер, майор, на ответственность которого отныне, как, все полагали, будет возложена большая ответственность и в руках которого будет сосредоточена большая власть.

Военные были представлены капитаном Байярделем, капитаном Лестибудуа де Ля Валле и господином де Ля Усейемом, командиром роты колониальной вспомогательной части. К ним потом присоединились колонисты Босолей, Сигали и Виньон, которые всегда были верны генералу.

В других группах находились господин де Вассер, отец Фейе, настоятель доминиканского монастыря, колонист де Пленвилль дю Кабре, далее шли судья Фурнье, лейтенант Дювивье, занимающийся гражданскими и уголовными делами, интендант Лесперанс и, наконец, капитан Ля Гаренн, который подходил то к одной, то к другой группе, прислушиваясь к тому, о чем говорили.

Мерри Рулз изобразил на своем лице печаль сообразно обстоятельствам. Когда в течение грандиозных похорон, о которых все долго вспоминали потом, люди выражали свое горе, Мерри Рулз оставался суров и неприступен. Трудно было сказать, о чем он думал, глядя на жесткое выражение его оплывшего красного лица. Однако те, кто знал его лучше, могли бы увидеть скрытое беспокойство и нетерпение. Дело в том, что он не без основания считал, что в ближайшее время его власть и состояние будут поставлены на карту. Он задавался вопросом, сможет ли Мари заменить своего мужа. Решит ли Высший Совет, что она не способна выполнять столь сложные функции? Маловероятно, так как Мари может сама потребовать стать преемницей своего мужа, потому что, в конце концов, именно губернатор острова назначал членов этого Совета, который должен был назвать королю нового губернатора. Впрочем, не столь важно, станет ли Мари преемницей Жака дю Парке. В любом случае Мерри Рулз, майор острова, будет чем-то вроде регента. Надо только, чтобы Мари повиновалась ему, слушала его и следовала его советам. Слабая женщина в трауре, ей бы заниматься своими детьми, а не руководить островом. Если даже Мари не захочет занять пост дю Парке, Высший Совет, вне всякого сомнения, не назначит Мерри Рулза на этот высокий пост.

Правда, такое назначение Высшим Советом должно быть утверждено самим королем. Но знал ли король о том, что происходит на Мартинике? Наложит ли он вето на назначение Мари?

После смерти дю Парке Мерри Рулз только и думал об этом и, как видно, не он один.