Большая Берта - [45]

Торговец топливом вспотел и раскраснелся. Берта заметила меня, хотя из черной кучи теперь торчали лишь голова и ноги. Она умудрилась высвободить руку из-под завала и помахать мне.

Неподражаемая! В момент высшего наслаждения она посылала мне дружеский привет.

— Вы только взгляните, — стонала Берта. — Мужчина в его возрасте, а как бьется! Знавала я шалунов, но мало кого можно поставить на одну доску с ним! Какой напор, какая мощь! Сколько тебе лет, папаша?

— Семьдесят три! — прохрипел счастливчик.

— Слыхали? Шестьдесят три года, а он еще хоть куда! Ах ты поросеночек! О, чудовище! На что ж я буду потом похожа! Грязища кругом, все черное, воды…

Последние слова потонули в грохоте, и Берту окутала туча угольной пыли. Антрацитовый холм вздрогнул в последний раз, словно от последнего сейсмического толчка, и развалился. Гора распласталась, родив не мышь, но очумевшего старика и огромную черную корову.

Старый овернец поднялся и утер потную рожу изнанкой картуза, потому что можно происходить из самой глухой провинции, но тем не менее соблюдать правила гигиены.

— Вот что я тебе скажу, недотепа, — торжественно заявил он, — может, я вмешиваюсь не в свое дело, но, похоже, ты бабу впроголодь держишь. Вперед наука будет!

Он помог Берте подняться на ноги и предложил выпить по рюмочке кальвадоса. Я отклонил приглашение. Мы забрали бессловесного Антуана и двинулись прочь.

* * *

Хочу уточнить: я припарковал свое убожество у бистро, но не рядом, а на противоположной стороне улицы и немного ниже, так что мы распрощались с кабатчиком, не доходя до его заведения.

Я уже взялся за руль, как вдруг различил смутные силуэты за окнами бистро. К ухажеру Берты пожаловали гости! Здрасьте! И как же я не предугадал такой поворот? Что стало с твоим серым веществом, Сан-А? Высохло?

— Не двигайтесь! — бросил я Берте, прихватил дружка «пиф-паф» и выскочил из машины.

В три кошачьих прыжка я оказался у бистро. Я уже говорил, что стекла были разукрашены арабесками, но краска кое-где облезла, и можно было заглянуть внутрь. Я увидел двух типов. Один был много моложе другого, а второй много старше первого.

Юнца я узнал сразу, хотя никогда прежде с ним не встречался. Однако его фотография лежала в моем кармане. (Мне удалось собрать неслыханное количество вещественных доказательств! А что толку?) Речь идет о молодом Надиссе, племяннике малышки Ребекки. В напарниках у него был стриженный «под бокс» коротышка, с физиономией, исчерченной шрамами. Это он наседал на бравого зануду.

— Говори или я перережу тебе глотку!

К шее старого попрыгунчика был действительно приставлен нож с тонким лезвием.[19]

— Что я должен сказать? — прохрипел позеленевший от страха партнер Берты.

— Кто звонил отсюда четверть часа назад?

— Никто не звонил! — выкрикнул хозяин. Ему было невдомек, что я воспользовался телефоном.

Коротышка ударил его по скуле. Неплохой замах, скажу я вам. По угольным усам потекла кровь. В ответ старикан рассвирепел. Вы и представить себе не можете, к сколь пагубным последствиям приводит ярость овернца, если, конечно, вы сами не из Оверни.

Позабыв о приставленном к горлу ноже, возлюбленный Берты схватил первое, что подвернулось под руку, в данном случае длинную кочергу, висевшую на вентиляционной задвижке печной трубы.

— Ах ты паразит, тварь поганая! — взревел кабатчик.

И трах! Бах! Хрясть! Бум! Он лупил противника, не ожидавшего от почтенного папаши такого проворства. Экий удалец! Забияка! Громила! Кочерга исчезла из вида, так споро он ей манипулировал. Когда разворачивается самолет, мы тоже его не видим, но догадываемся о его существовании по тонкому противному свисту.

Злодей со шрамами прикрыл руками голову. Он не пустил в ход ни перо, ни шпалер. А ведь пушка при нем была, как я успел определить наметанным глазом. Кабатчик не сбавлял темпа. Коротышка покачивался, голова превращалась в иссиня-красное месиво.

Вдруг Надисс выхватил из внутреннего кармана пальто обрез длиннее моей руки. Не знаю, где он отыскал такую хреновину, но наверняка не в отделе игрушек магазина «Молодая поросль».

Настало время вмешаться, прежде чем начнется кровавая бойня.

Я ворвался в бистро.

— Брось это, Шарль, а то придется укоротить тебе руки! — рявкнул я в спину юнцу.

Реакция у мерзавца оказалась отменная. Он молниеносно развернулся и шарахнул меня прикладом. Я почувствовал вкус собственных зубов на языке. В глазах заплясали огоньки фейерверка. Бистро слегка покачнулось. Надисс выскочил на улицу и рванул, прижав локти к бокам. Изумительная скорость! На Олимпийских играх он стал бы чемпионом. Вопрос: доживет ли он до них?

Сообразив, что мне его не догнать, я прицелился. Спина поганца служила отличной мишенью.

И в этот момент в машине заголосил Антуан. Можно было подумать, что малыш протестует. Указательный палец замер на курке. Я не смог выстрелить.

Прищурившись, я смотрел поверх мушки на таявший вдали силуэт. Вспомнил удрученную пару из Сен-Франк-ля-Пера… Ювелир, его жена и преступный сын. Похоже на название постмодернистского фильма.

Мой револьвер дрогнул. Рука опустилась.

Догнать его на автомобиле? Пустая трата времени. Старый квартал насквозь источен узкими улочками, темными закоулками, проходными дворами. Машина проиграла бы ошалевшему беглецу.