Болотница - [3]

На самом деле это оказалась скрытая в траве огромная деревянная крышка, вся поросшая мхом, ракушками, будто её из-под воды достали, и похожая на старый камень. Видно было, что её давно не трогали с места. Заинтересовавшись, папа сбегал в сарай за ломом и постучал им по деревяшке.

– Удивительно крепкая. По виду не скажешь.

– Надо убрать её с дороги. Так мы все ноги обломаем, к малине не пройти. Кто её вообще здесь бросил и зачем? – мама с неодобрением потёрла ушибленную ногу. – Слушай, давай попробуй её поддеть и перекатить к забору подальше.

Папа послушно начал орудовать ломом, мама подбадривала. Судя по всему, деревяшка сдвинулась, потому что родители разом заинтересованно склонились к ней. Я тут же начала слезать с яблони.

– Тут, похоже, колодец! – обрадовался папа. – Смотри, глубокий какой.

Мама встала на четвереньки и заглянула через щель в открывшуюся колодезную глубину, но тут же отпрянула, зажав рукой нос и рот.

– Стой, Вичка, не подходи! – остановил меня папа, тоже морщась.

– Ну и вонища!

– Может, там труп? – предположила я. Мне жутко хотелось тоже посмотреть в колодец, но папа уже задвинул крышку обратно и притаптывал вокруг траву, чтобы больше никто не спотыкался.

– А не удивлюсь! – мама никак не могла отдышаться и брезгливо нюхала свои руки. – Не могу избавиться от этого гнусного запаха. Мне кажется, я им пропиталась.

– Вроде нет. А что там внутри было, ты видела?

– Водоросли какие-то, тина. Не видно ничего толком, ясно, что вода есть, потому что сыро, но где-то очень далеко и тухлая.

– Мам, а что если это был смертельный газ, как в древнеегипетских гробницах?

Мама прекратила обнюхивать руки и посмотрела на меня странно: «А тебе не приходит в голову, что мы вместе с папой его уже вдохнули?» Увидев выражение моего лица, она расхохоталась, обняла меня и чмокнула в макушку: «Ладно, проехали. Иди лучше малину ешь, только смотри под ноги!»

Глава 2

На новом месте я всегда сплю очень чутко. Хотя постельное бельё мы привезли своё, мне всё равно казалось, что наволочка на подушке пахнет чем-то незнакомым и затхлым. И все эти непривычные звуки: стучат часы на кухне, дом потрескивает, сверчки на улице, каждый раз неожиданно и громко гудит холодильник. Только папа храпит в родительской комнате так привычно и успокаивающе. Поэтому когда я среди ночи проснулась, то не сразу смогла понять, что именно меня разбудило. По привычке проверила телефон – связи нет. Полистала старые сообщения, поиграла в игру, не требующую интернета, послушала пару треков из плейлиста, и мне стало немного грустно. Засунув телефон и наушники под подушку, я уставилась в потолок и тут услышала какое-то шуршание под окном. Словно кто-то ходил снаружи и хотел заглянуть ко мне в комнату.

Стараясь не шуметь, я тихонько прокралась к окну и чуть-чуть отодвинула занавеску. Темень стояла непроглядная. Так непривычно было без электрического освещения, всё казалось чернильным и мёртвым. Опять послышалось шуршание, совсем близко, но никого не было видно.

Мне вдруг стало очень холодно. На цыпочках я добежала до родительской комнаты, приоткрыла дверь и прошипела в неё: «Ма-а-ам!»

– Чего тебе, Вичка? – тут же сонно откликнулась мама. Папа продолжал похрапывать.

– Там шуршит кто-то на улице.

– Да собака какая-нибудь, наверное, ходит. Или кошка. Это же деревня. Спи давай.

– Ладно.

Я вернулась к себе, продолжая стараться не шуметь. Но вовсе не потому, что не хотела будить родителей. Закутавшись в одеяло, я ещё несколько минут напряжённо вслушивалась. За окном было тихо, но мне всё равно казалось, что там тоже прислушиваются. Разумное мамино объяснение отчего-то нисколько меня не успокоило. Может быть, потому что днём я не встречала ни одной кошки.

Но я всё равно заснула.

Утром после завтрака папа отправился обратно домой. Мы проводили его на машине до конца деревни, а потом он нас высадил, расцеловал и уехал. Мы с мамой махали ему, пока машина не скрылась за лесным поворотом и не стало слышно мотора. На нас сразу навалилась тишина. Ну как тишина – когда слышно только редкое пение птиц да шелест листьев.

Мы взялись за руки и пошли обратно к теперь уже нашему дому.

Всё-таки Анцыбаловка очень странная деревня.

Я первый раз рассмотрела её всю, от начала до конца, потому что дома стояли по обе стороны единственной улицы, какой участок чуть дальше, какой чуть ближе к дороге, и было их не больше десятка.

Те дома, которых покинули хозяева, казались какими-то приземистыми, будто сутулыми, и толстые брёвна, из которых они были сложены, выглядели слишком тёмными, будто горелыми, не смотря на густую зелень, со всех сторон обступившую их. Хотя все окна были целы, яркая краска, жёлтая и голубая, которой были выкрашены наличники и карнизы, ещё не сильно выцвела. На крыше большинства домов торчала печная труба. Мне показалось, что этим домам больше ста лет, если не двести.

Яблони и черёмуха в садах словно согнулись от времени, как старушки; дорожки заросли травой, вьюном и одуванчиками; скамейки у забора рассохлись и покосились, краска на них облезла. Заброшенные огороды поросли крапивой.

На одном из домов красовалась обрамлённая плющом ржавая табличка ещё советских времён «Дом образцового содержания». У этого дома был даже резной фасад, правда, уже изрядно подпорченный древоточцами.