Больные ублюдки - [5]

— Нет.

Я почувствовала, что сердце у меня в груди забилось чаще.

— Можешь ее не убирать, — проговорил он.

Но его голос показался мне каким-то странным. Он так стиснул зубы, словно ему было больно или что-то вроде того.

Я придвинулась к нему еще ближе, прижавшись плечом к его плечу.

— Ты приятно пахнешь, — произнесла я. Хитэн заглянул мне в глаза. — И у тебя самые красивые глаза, какие я когда-либо видела.

Он плотно сжал челюсти и, наклонившись ко мне, приблизился носом к моей шее. Я распахнула от удивления глаза, не понимая, что он делает.

Он немного отодвинулся, оказавшись со мной нос к носу, и сказал:

— Ты тоже приятно пахнешь.

Его глаза закрылись и через секунду вновь распахнулись.

— Как розы.

Я улыбнулась и кивнула.

— Это розы. Это духи моей мамы.

Я убедилась, что поблизости никого нет, а затем произнесла:

— Мне нельзя их брать, папа мне запретил, но я все равно каждый день понемножку ими пользуюсь. По капельке за каждое ухо, — в подтверждение, я провела пальцем за ухом. — Пока никто не видит.

Сильнее сжав его руку, я обернулась на стоявшую перед нами чашку чая.

— Чтобы пить чай, нужно взять чашку за ручку.

Я кивнула Хитэну и направила его руку к чашке. Затем положила его пальцы туда, где им следует быть.

— Теперь поднеси чашу к губам.

Не отрывая глаз от моих губ, Хитэн сделал так, как я сказала. Не успела чашка коснуться его губ, как я резко выпрямилась и вскрикнула:

— Стой! — Хитэн остановился. Я хлопнула себя ладонью по лбу. — Я же забыла самое главное!

Вытянув руку, я отогнула в сторону его мизинец. Затем захлопала в ладоши и улыбнулась.

— Вот. Чтобы правильно пить чай, ты должен оттопыривать мизинец. Это закон чаепития. Мама мне говорила, что в Англии, если ты этого не сделаешь, Королева отрубит тебе голову, — я медленно прикоснулась к черным волосам Хитэна. — А у тебя, Кролик, слишком красивая голова, чтобы ее отрубать.

Я села поудобней и стала ждать, когда он начнет пить.

— Ну же, давай, —— настаивала я. — Сделай глоток.

Все ещё хмурясь, Хитэн отхлебнул чай, а затем поставил чашку с блюдцем обратно на покрывало.

— Ну? — затаив дыхание, спросила его я.

— Было здорово, — немного неловко ответил Хитэн, но я все равно завизжала от восторга.

— Не слишком горячий?

— В самый раз, — заявил он, я повернулась к своей чашке и тоже сделала глоток. Я очень любила чай. Но только «Эрл Грей». Никакая другая чайная смесь мне так не нравилась. А пить «Дарджилинг» вообще было чистым преступлением.

— А что еще у тебя в мешке? — спросил Хитэн, когда я поставила свою чашку на землю. Я быстро повернулась и достала самое ценное, что у меня было. Встав на колени, я, спотыкаясь, подошла к Хитэну и водрузила на покрывало проигрыватель.

Хитэн приподнял бровь. Я потянула к себе ярко-розовый проигрыватель и включила его.

— Он был маминым. У него внутри плёнка. Кассета. На ней все ее любимые песни. Они из восьмидесятых. Я не знаю, что это значит, но это мои самые любимые песни на всем белом свете. Я слушаю их каждый день.

Я провела рукой по наклейкам в виде сердечек, которые в молодости прилепила на проигрыватель моя мама, и повернулась к Хитэну.

— Хочешь послушать, Кролик?

Он кивнул. Я перемотала плёнку, пока не нашла свою самую любимую песню, и нажала на кнопку воспроизведения. Заиграла музыка.

— Эта песня называется «Дорогая Джесси». Её поёт леди по имени Мадонна. Это была самая-самая разлюбимая мамина песня.

Как только зазвучала музыка, я началась покачиваться. Не успев присесть, я вскочила на ноги и, держа в руках куклу Алису, начала танцевать и петь. Я кружилась, откинув назад голову и громко распевая слова песни. Почувствовав, что не могу больше крутиться, я взглянула на Хитэна. Он смотрел на меня со странным выражением лица.

Я качнула плечом и заглянула ему прямо в глаза. Танцуя и подпевая, я двигалась к нему навстречу, устраивая целое представление. Я постоянно устраивала представления для папы с дядями. Почти каждый вечер. Они всегда просили меня станцевать для них в моем платье из «Алисы в Стране Чудес» — это было мое любимое платье. Я обожала танцевать для людей. Это всегда вызывало у них улыбку.

Когда песня закончилась, я, тяжело дыша, упала рядом с ним.

— Кролик, тебе понравилось? — спросила я, прижав к груди Алису.

Его серебряные глаза пробежали вниз по моему платью, затем скользнули обратно к лицу.

— Да, — хрипло произнёс он. — Мне очень понравилось.

— Очень?

Он кивнул.

— Я так рада! — я отхлебнула ещё чая, и Хитэн сделал то же самое. Я налила нам еще по одной чашке. Когда весь чай был выпит, я полезла в мешок за последним своим сокровищем.

И положила перед Хитэном книгу. «Приключения Алисы в Стране Чудес».

Хитэн поднял её и провел пальцами по старой обложке.

— Твоя любимая книга, — он раскрыл обложку и начал просматривать страницы.

Я затаила дыхание.

— Ты умеешь читать, Кролик?

Руки Хитэна замерли, и он посмотрел на меня.

— Да. А ты не умеешь?

Я покачала головой.

— Я на домашнем обучении. Мой папа очень занятой человек, и у него почти не остается времени, чтобы меня учить. Большую часть времени я играю здесь, во дворе дома, — я теребила волосы Алисы. Снова взглянув на Хитэна, я увидела, что он все еще на меня смотрит. — Можешь… не мог бы ты почитать мне книгу, Кролик?