Больно не будет - [13]

— Будете уезжать, звоните попрощаться.

Кременцов достал записную книжку в кожаном переплете и аккуратно записал номер ее телефона. Он не поднимал головы. Он словно чувствовал, что приключение, которое затевалось, ему не по силам и вовсе не нужно. Это было чужое приключение.

Когда Кира ушла, он некоторое время сидел неподвижно, погруженный в расплывчатые видения. Потом поплелся к стойке и попросил еще чашечку кофе. Он давно себе такого не позволял. Буфетчица, пожилая матрона в ослепительно-белом халате, спросила:

— Лимончик вам порезать?

— Чего его резать зря, — сказал Кременцов недовольно. — Вон дайте мне лучше карамельку.

Женщина смотрела на него с лукавым вызовом, ее лицо выражало понимание и готовность к соучастию в любом деликатном дельце. Ее лицо было как сто лет назад прочитанная книга.

Он выпил кофе залпом и положил в рот конфетку.

— Вы давно тут работаете? — спросил он.

— Да уж третий год.

— Хорошее место?

— Когда клиент подходящий, то и нам не скучно!

Женщина сверкнула золотыми коронками, издав короткий гортанный смешок. Под белым халатом угадывалось тело, предрасположенное к юным забавам, не поспевшее за морщинистым увяданием лица. Кременцову достаточно оказалось туманного обещания ее улыбки, чтобы бодрость духа к нему вернулась.

Оставшиеся три дня прошли в обыкновенной предотъездной суматохе. В последний вечер он все же повздорил немного с Дарьей Всеволодовной, невесткой.

Благоразумие ему изменило. Он не остановился у сына, снимал, как обычно, номер в гостинице, но напоследок Викентий уговорил его поужинать По-домашнему. Каково же было его удивление, когда в квартире один за другим начали появляться гости. Причем гости были не совсем обыкновенные, не просто друзья сына или невестки. В этом Тимофей Олегович быстро разобрался. Пришла пожилая дама, пестро, вычурно одетая, главный врач поликлиники, где работала Дарья, прибыли две солидные семейные пары, непонятно сразу кто такие, но видно, что люди немалые и что Викентий их приходом весьма доволен. Наконец — вот те на! — прискакал журналист, который брал у Тимофея Олеговича интервью. Этот привел с собой девицу-хохотушку, затянутую в нечто кожаное и скрипучее. Дарья подводила гостей к Тимофею Олеговичу и знакомила церемонно и торжественно, представляя его с помпой, как свадебного генерала. От неудобства и неловкости он мямлил что-то невразумительное, с трудом сохраняя на лице благолепную, подходящую случаю улыбку. Девица-хохотушка так прямо и брякнула от души:

— А вы правда самородок? Геня сказал, ваши картины за границей котируются! Во здорово, да?

— Конечно, чего же лучше, — отозвался Кременцов, бросив на сына красноречивый взгляд.

Стол ломился от яств, было множество холодных закусок, икра красная и черная, но мясо, приготовленное Дарьей, как всегда, пережарено и переперчено. Напитки были все с яркими наклейками, в необыкновенных бутылках. Гости ели и пили чинно, нахваливали хозяйку, нет-нет да и обращались к Тимофею Олеговичу с вопросами. Оказывается, всех собравшихся так или иначе интересовала живопись. Кременцов отмалчивался, отвечал односложно. Да и как еще ответишь на вопрос, например, журналиста: «Справедливо ли мнение, что наши художники все еще плетутся в хвосте у передвижников и сильно отстали от общего мирового уровня?» Задав этот каверзный вопрос, журналист победоносно взглянул на свою подругу, которая уже достаточно осоловела.

— Вряд ли плетутся, — ответил Тимофей Олегович. — Скорее рвут удила.

Его слова привели девицу-хохотушку в восторг, и она подавилась слишком большим куском осетрины. Вскоре произнес речь импозантный мужчина, постарше Кременцова, пользующийся особым заботливым вниманием у Викеши и Дарьи. Видимо, занимал какое-то ведущее положение.

— Чудесный стол, братцы, чудесный стол! — сказал он, сладко причмокивая губами, точно собираясь отгрызть у этого стола кусок. — И чудесные люди собрались за этим столом. Спасибо тебе, Викентий! Ведь нам, ученым схимникам, редко удается вот так запросто пообщаться с представителями искусства. Не балуете вы нас, простых смертных, не балуете, Тимофей Олегович! — он шутейно и приятельски погрозил Кременцову пальцем, точно именно тот его почему-то не баловал. — А иногда и напрасно, скажу я вам... Труды наши, может, и не так заметны, как ваши, их по стенам не развешивают, но и они, эти незаметные наши труды, вносят свои коррективы в интеллектуальный баланс общества. И иногда солидные коррективы, не так ли? Надеюсь, имеющий уши меня услышит. Помянем же, друзья, тех, кто созидает будущее и дает себе в этом отчет. Спасибо вам за такого сына, Тимофей Олегович! В своей области он уже сегодня не менее известен, чем вы в своей. За тебя, дорогой!

Он потянулся через стол к Викешке, и они прочувствованно облобызались, при этом Викентий облил красным вином скатерть. Кременцов с недоумением наблюдал эту сцену. Из многозначительного тоста он не понял ни слова, но тоже радостно чокнулся и с импозантным мужчиной, и с его супругой, и с сыном, и даже с Дарьей, которая не сводила очарованного взгляда с расползающегося по новой скатерти кровавого пятна.