Больная повесть - [4]

Шрифт
Интервал

Узнаю еще одну сторону человека — это тоже человеческое состояние в котором сейчас мама да и я роли беспомощной больной и ухаживающего думаю о возможностях этого событийного ряда для кино тут нужна и особая авторская модальность иконичности-рисунка кадровой динамики темпоритма визуальных высказываний и добрый мудрый сверхсмысл данный конечно в предвоплощенной форме в предвысказывании-предфокусе а в смысловую ясность это соберется в сознании зрителя и фокусируется в интроарте не обязательно в вербальной форме искусство уходит жить-звучать в глубинные невербальные горизонты сознания и приходит оттуда?

У меня еще легкая роль почти курортная по труду (но полностью серьезная по опасности потери) могу представить себе в моей роли мать двоих-троих детей которых кроме лежачего больного надо накормить обстирать воспитать — и как разно устроены в этом отношении жизни людей с рождения много больше похожих друг на друга чем траекториями во взрослости какой узкий зажатый путь одному и царский по возможностям вольный — другому

День проходит серьезно без страданий но естественно и без радостных взлетов были Наташа с мужем мама какала малыми порциями часа три и раз семь-восемь мыли ей руки — серая и коричневая проза серьезная важная стоящая в стороне от радости и совсем недалеко от боли

Как разнятся концепции любви в разных культурах которых (концепций) текстуально может и не быть в них но воспитанием нравственной и ценностной практикой общества они как бы воплощаются в конкретике не будучи сформулированными теоретически как планеты исполняют законы Кеплера и Ньютона даже без их текстуальной формулировки — культура воспитанием примером а вернее предполагаемыми предписываемыми несмышленышу — родителями и кем-то еще — свойствами его сценариями его переживаний ценностями подготавливают его к той или иной (глубинной экзистенциально-аксиоматически невербально данной) концепции любви родители исполняют вне сознания младенца (но где здесь точно провести границу целостного жизнеспособного образования которое и можно назвать сознанием отходя от стереотипа один мозг — одно сознание) не только его целостное Я но и его свойства-ценности подструктуры его желанное им родителям (чаще целостно не осознанное и поэтому слишком идиллически-красивое) духовное устройство не детально но в важных топологических чертах и вначале их «месторасположение» — вне мозга-сознания младенца у него еще нет своей пирамиды ценностей (нет и чувства Я) а ее (вместе с чувством Я) уже исполняет пристраивает извне культура мать

Никто не учил Вертера так любить но когда запустился сценарий его любви выяснилось что именно он никогда не сформулированный как разумный идеал исподволь сформировался и оказался сильней неизбежней других разумных и часто сформулированных в учебниках сценариев выстраивания жизни

Любовь как высшая ценность целостное наслаждение в (куртуазной? но там как раз это вроде слишком игра) любовеценристской культуре системе ценностей и любовь как часть сансары привязанность к бренному миру которой вообще надо избегать брахману вставшему на путь освобождения подходя к этому философски — упрощенно применяя операцию абстрагирования — можно говорить что у личности-человека должна быть ценностная доминанта (любовь или стремление к мокше-освобождению от круга перерождений или деньги-власть или…) достаточно расцвеченная эксплицированная детализированная и превознесенная культурой (в которой есть и более практичное или наоборот не превозносимое)

Нужно ли еще делать шаг добавляя ступень абстрагирования в модель где имение ценности-доминанты есть одна из альтернатив надо видеть что абстрагирование это может быть и путем к (нахождению новой) философии но чревато потерей-обеднением того философией чего выступает эта абстрактная система любая философия стремится быть философией мира но реально выступает философией некоей его модели-репрезентации которая может оказаться бедной лишенной красок мира тощей в сравнении с ним созданным до всяких философий и к тому же развиваемым далеко не только философски но и иными кистями многообразием человеческих и природных событий законов катаклизмов да и идей не монопольно-философких

Снова накаляется тревожка почти сутки не мочилась позывы есть опять и опять не получается нервничает и я заражаюсь а может и сам виноват сорвался выговорил ей вчера около полуночи когда она сонная уронила звонкую стеклянную утку на пол пописав почти не просыпаясь — я поднялся с постели на стук и возможно напугал дурак раздраженный зажал мочеиспускание но вот вышло с четверть стакана значит дело должно пойти понемногу

Подробно пишу быт ухаживания уже темно полвосьмого вечера редкий одиночный снежок проносится мимо окна кухни утомленная подробная серьезность бытовая тяжеловатая кран течет-журчит газовая плита горит греет квартиру за стеной слышно как сосед неумолчно ругается с женой матом не орет не тратит сил но громко без зла но со смаком и невероятно сосредоточенно на этом процессе как единственно доступном ему нефизиологическом (не — есть спать освобождаться хотеть есть)


Рекомендуем почитать
Отель «У озера»

Место действия — небольшой отель в Швейцарских Альпах, главная героиня — писательница Эдит Хоуп, публикующая любовные романы под псевдонимом Ванесса Уайльд. На тихом курорте ей хотелось бы не только поработать над очередной книгой, но и обрести душевное спокойствие. Однако новый и оригинальный «роман» неожиданно начинает «сочиняться» самой жизнью.


Посеянным в огонь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Долгота дней

Дилогия «Долгота дней» состоит из двух частей. Одна — собственно романное тело. Вторая — новеллы, автором которых является один из персонажей романа. Романное тело представляет собой сказку о войне. Собрание новелл, напротив, выдержано в духе реализма.Рафеенко с легкостью соединяет казалось бы несоединимое, использует дерзкие риторические приемы, щедро разбрасывает по тексту аллюзии, цитаты и перефразировки. Все его бесшабашные чудеса не просто так, а с намерением, с идейной подоплекой, за ними кроется четкая система представлений об устройстве мира и отношении к нему.


Муза

1967 год. Оделль Бастьен поступает на работу в Скелтоновский институт, и одновременно начинается ее роман с Лори Скоттом.1936 год. Олив, дочь арт-дилера Гарольда Шлосса, тайком пишет картины. В Малаге, куда ее семья приехала из Англии, она встречает художника Исаака Роблеса – это ее первый роман.Сестра Исаака, Тереза, искренне желая помочь Олив поверить в свой талант, решает выдать ее работы за картины своего брата, а Гарольд Шлосс берется их продать. Так в одночасье к Исааку приходит слава.Спустя 30 лет его картины пользуются популярностью и стоят бешеных денег.


Пойди туда – не знаю куда. Повесть о первой любви. Память так устроена… Эссе, воспоминания

Книга Николая Крыщука состоит из двух разделов. Первый занимает повесть «Пойди туда – не знаю куда» – повесть о первой любви. Любовь, первый укол которой, страшно сказать, герои почувствовали в детстве, продолжается долгие годы. Здесь речь идет, скорее, о приключениях чувств, чем о злой роли обстоятельств. Во втором разделе собранны эссе и воспоминания. Эссе о Николае Пунине и Лидии Гинзбург, воспоминания о литературной жизни 70-х годов и первого десятилетия века нынешнего. Читатель познакомится с литературным бытом эпохи и ее персонажами: от Александра Володина, Сергея Довлатова, Виктора Конецкого до литературных функционеров издательства «Детская литература», ленинградского Союза писателей, журналов «Нева» и «Аврора», о возрождении и кончине в начале 90-х журнала «Ленинград», главным редактором которого был автор книги.


Современная чехословацкая повесть. 70-е годы

В сборник вошли новые произведения чешских и словацких писателей М. Рафая, Я. Бенё и К. Шторкана, в поле зрения которых — тема труда, проблемы современной деревни, формирования характера в условиях социалистического строительства.