Больная повесть - [3]
Сегодня покакали это была не слабая история с воспоминаниями о медсестре Изольде которая бегала от послеоперационных больных с руками по локоть в дерьме — помогала освободиться вытаскивала и мама безрезультатно намучившись решила что и ей так придется суетилась просила вызвать Наташу (как — без телефона без транспорта?) я был почти невозмутим и верил в естество и данное накануне слабительное действующее через 12 часов что и сработало но до того — фантастические три часа страданий неадекватности ее сознания практически невменяемости сейчас спит
Первый детский акт философствования происходит в форме рефлексии случается тихий задумчивый час маленький философ — а в этот особенный миг фея философии целует его прозрачное сознание и он философствует задумывается или вернее чувствует в себе мысли о необычном и загадочном о своем Я и меня в детстве она посетила хорошо помню я лежал на кровати водил пальцем по обоям с крупными сине-зелеными цветами и золотистыми полосочками и вдруг стал думать необычно Кто Я? большой синий лепесток почему Я возник родился? а если бы папа не встретил маму? золотые тычинки или моей мамой была бы тетя Клава или мое Я вселилось бы при рождении в соседского мальчика Сашу (детская мудрость говорит ясно что это уже был бы не Я)? а если бы Я длинный зеленый стебелек не возник вообще кто бы думал это и каким бы был темным странным неинтересным мир без меня? да большая глубокая царапина да Я мог бы и никогда не возникнуть и когда-то меня не станет…
Мысль эта и тогда жуткая но детски-жуткая соразмерная детским возможностям переживания отчаянья — неустойчивым легко размываемым и быстропреходящим хвала Зевсу! но это философия и рефлексия — именно философская в главных первых делениях мира сознанием (целостно Я-душа Я-тело мир) без психологии без качеств Я кроме сущностных без утомительно-эксплицитуемого мировоззрения без членения сознания и подсознания без опасности дурных бесконечностей
Глубоко получается если в этой детской рефлексии заменить Я-личность на Я-человечество сохранив свежесть тех чувств
Спит старенькая седая фея моей жизни
Взрослое развитое философское сознание рефлектирует иначе осознает свой исторически накопленный ментальный инструментарий оно в хорошей творческой форме истекает мыслетечениями которые все более и более усложняют своим обильным появлением исследуемое Я мыслей и текстов много много и невербальностей в живом разуме все умные но вопросов не становится меньше наоборот — в хорошо раскочегаренном сознании в плодородной для мыслей среде постоянно появляются стаи волков-векторов начатых только-что-начатых движений мысли голодных вожделенными — и находимыми ими в направлении вектора — новыми и новыми смыслами Я может стать необозримей Вселенной но и это — тоже Я?
И в такой многокомпонентности есть искусство задавания главных лаконичных вопросов скажем подлец я или не подлец в данной конкретной ситуации независимо от количества умных мыслей во мне две или миллион? какой выбор я сделаю между двумя разнознаковыми внешними альтернативами и тем самым как я изменю выстрою себя — и тут не так важен ментальный аккомпанемент моих выборов важен главный знак смелость-трусость высота-низость убил-спас от смерти…
У индусов путь к просветлению тоже рефлексия определенного рода творческая рефлексия многоэтапный путь очищения истинного Я человека бесструктурного идеального Атмана-Пуруши равного по субстанции мировому духу Брахману и закрытого загрязненного приписанным ему по инкарнационным законам сансары телом сознанием эмоциями поступками и всеми иными проявлениями личности цель практики — отвлечь сознание от всех связей с проявленным миром очистить его от мыслей вообще и дать возможность Атману-Я Зрителю увидеть себя истинного свободного от сознания как эманацию мировой души этот акт истинной рефлексии приводит к мокше — освобождению от новых рождений в сансаре круге неизбежных страданий
Все это в разных вариантах предписано традициями настоенными на мудрости основные этапы пути могут быть несомненными почти неизбежными но человек все же выбирает себя в тот именно момент когда решает принять (или принимает без размышлений и продумывания альтернатив) традиционную доктрину в целом конституирует этим выбором верой свое сознание
29 ноября 1993 г.
Ночь прошла средне температура 37,8 °C анальгин потела до утра запах кала и малая опять вменяемость бред с надвигающимися кругами
Утром после смены белья спокойнее температура 36,5 °C измерял осторожно как бы не доискиваясь до конца до точного значения настроение неплохое состояние физиологическое все же притихшее минорное ест не очень скорее мало может и очень мало нога беспокоит меньше как-то приноровились и мама и я сменять белье поправлять
Продолжается информационная блокада говорят в очередной раз украли телефонный кабель ко всему микрорайону — тоже чей-то заработок продают медь но металл не благородный да и заработок никто не заходит из родственников я средне устал средне выспался и не очень тревожен хотя периферия граница с миром не защищена от тревоги открыта ей
Место действия — небольшой отель в Швейцарских Альпах, главная героиня — писательница Эдит Хоуп, публикующая любовные романы под псевдонимом Ванесса Уайльд. На тихом курорте ей хотелось бы не только поработать над очередной книгой, но и обрести душевное спокойствие. Однако новый и оригинальный «роман» неожиданно начинает «сочиняться» самой жизнью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дилогия «Долгота дней» состоит из двух частей. Одна — собственно романное тело. Вторая — новеллы, автором которых является один из персонажей романа. Романное тело представляет собой сказку о войне. Собрание новелл, напротив, выдержано в духе реализма.Рафеенко с легкостью соединяет казалось бы несоединимое, использует дерзкие риторические приемы, щедро разбрасывает по тексту аллюзии, цитаты и перефразировки. Все его бесшабашные чудеса не просто так, а с намерением, с идейной подоплекой, за ними кроется четкая система представлений об устройстве мира и отношении к нему.
1967 год. Оделль Бастьен поступает на работу в Скелтоновский институт, и одновременно начинается ее роман с Лори Скоттом.1936 год. Олив, дочь арт-дилера Гарольда Шлосса, тайком пишет картины. В Малаге, куда ее семья приехала из Англии, она встречает художника Исаака Роблеса – это ее первый роман.Сестра Исаака, Тереза, искренне желая помочь Олив поверить в свой талант, решает выдать ее работы за картины своего брата, а Гарольд Шлосс берется их продать. Так в одночасье к Исааку приходит слава.Спустя 30 лет его картины пользуются популярностью и стоят бешеных денег.
Книга Николая Крыщука состоит из двух разделов. Первый занимает повесть «Пойди туда – не знаю куда» – повесть о первой любви. Любовь, первый укол которой, страшно сказать, герои почувствовали в детстве, продолжается долгие годы. Здесь речь идет, скорее, о приключениях чувств, чем о злой роли обстоятельств. Во втором разделе собранны эссе и воспоминания. Эссе о Николае Пунине и Лидии Гинзбург, воспоминания о литературной жизни 70-х годов и первого десятилетия века нынешнего. Читатель познакомится с литературным бытом эпохи и ее персонажами: от Александра Володина, Сергея Довлатова, Виктора Конецкого до литературных функционеров издательства «Детская литература», ленинградского Союза писателей, журналов «Нева» и «Аврора», о возрождении и кончине в начале 90-х журнала «Ленинград», главным редактором которого был автор книги.
В сборник вошли новые произведения чешских и словацких писателей М. Рафая, Я. Бенё и К. Шторкана, в поле зрения которых — тема труда, проблемы современной деревни, формирования характера в условиях социалистического строительства.