Болезнь… (Дневники) - [12]
Господи! Услышь налги молитвы. Это же несправедливо, неужели хамство и подкуп будут торжествовать…
Концерт – группа поддержки Вахания Владимира Виссарионовича. 200000 р. Он – против принятия Конституции. А я – за. Но судя по всему – Конституция не будет принята, и косвенно или некосвенно бывший парламент окажется прав, и тогда события 3 – 4 октября обернутся против Ельцина. Это – катастрофа. Да почему катастрофа? Да хрен с ними, в конце концов. Судя по реакциям их на судьбу Таганки, пошли они скорее подальше. Хуже того, что отобрали театр, быть же не может?! А всё остальное…
«Профессиональным агитатором» назвался я вчера. За деньги можно агитировать за кого угодно. А за большие деньги – хоть за черта. Я поехал на концерт… а за кого, что за депутат, что у него за убеждения, что за программа – фашист ли он, коммунист ли, демократ, либерал, умный, дурак, злодей или, напротив, – мне ведь было всё равно. Мне Светка пообещала за «номера» заплатить 200000 руб., и всё… больше я ее ни о чем не спрашивал. Вот это, наверное, и есть безответственность артистической когорты.
Целый день напрягаю людей с перетаскиванием книги. Дома с сегодняшним завозом у меня образуется 100 пачек.
200 пачек у билетеров.
165 пачек в первом железном.
178 – во втором железном.
20 – у Краснопольского.
Вся надежда на помещение механиков под сценой. Завтра еще день уйдет на размещение.
По ТВ прошла информация, что мы мешаем «Содружеству» работать, но несмотря на это, они постараются к 16 января 1994 спектакль выпустить.
– Аля! Насчет поездки изменений никаких пока
нет? Ну, ладно, будем ждать, потом расплачиваться.
Но поработали мы отчаянно сегодня, и пора собираться домой. Рязанова, которая осчастливила меня вчера, сегодня не позвонила. А жаль. Губёшки-то я уже раскатал еще на 200000 руб.
Нина Викторовна, Валентна Владимировна
Речь-обращение к народу Ельцина – он просто умоляет принять Конституцию, иначе выстрел по Белому Дому обернется ему трибуналом. И никто или очень мало кто понимает, что выхода у него не было. Но, в конце концов, он еще президент до 12 июня, а полгода – срок немалый.
«Частная жизнь» 202-67-06 Аня!! 18.00
500 книг – Оля, киоск 15 %.
Завтра в 18.00 Аня.
11 декабря 1993
Суббота. Молитва. Зарядка.
– Голосуйте за Ваханию, и вы получите эти книжки… – И толпа вчера чуть не снесла микрофоны, а раззадоренный борьбой и моим кличем грузин решил и сегодня меня с книжками в свою деревню вывезти. Но Рязанова говорит: к 12 он проснется и даст отбой. Он – заводной… но вряд ли что получится в субботу.
Но Вахания резко и неожиданно поправил мой бюджет 226000 р. 26000 = книжки.
Любимов. Невеселое будет нынешнее наше собрание. И стыдно, неловко друг другу смотреть в глаза – что-то мы не сделали, в чем-то мы виноваты перед шефом… и он будет нас корить. Но его и понять можно.
Заезжал в овощной. Предложил книжки (105 книг) продать в винном отделе. Высоцкий – Золотухин там кстати, свои люди в своем отделе. Алла Федоровна обещала посоветоваться с супрефектом. Она не знает, как это делается, можно ли и пр. Думаю, что будет отказ, но не беда, в другом месте будем пытаться.
12 декабря 1993
Воскресенье. Отдай Богу.
Не изменил я режиму своему – молитва, зарядка, кофе, душ и машину пытался завести, безрезультатно. Как и вчера – обратился в милицию, – от проводов завели меня гаишники. Всем по книжке подарил.
Проголосовал – правильно. Агитировал за Собчака, проголосовал за блок «Выбор России».
Вчера целый день с Любимовым. Разговоры, поздравления, Солженицыны. Факсы, телеграммы, сочинение МАТИНЕ. Что-то не по себе. А всё дело испортил вечерний телефонный разговор. Между молотом и наковальней.
«Я - пас, у меня - пост».
Вся душа, башка, сердце, все клетки заняты ожиданием приговора: принятие Конституции – первое – и положением в урнах, расположение блоков. Господи! Дай победу победителю, дай победу нашему Президенту. Это необходимо театру и мне лично. Я думаю, и России. Интуиция не подводила меня, Гайдар-дед принес мне удачу, вздыбил рейтинг мой актёрский, помоги, Господи, внуку его Егору Тимуровичу и мне.
Жизнь замерла, инициатива потухла, скверное настроение.
1. Обсуждали долго и серьезно – объявлять или не объявлять голодовку. «В ответ на нашу голодовку они объявят свою: кто кого переголодает». Голодовку предлагал шеф.
2. Обсуждали – как опечатать оба здания до решения вопроса. Это, может быть, сделать стоит.
Как «подъехать» к Любимову с книжкой! Дали с Гла-голиным книжку на комиссию Боровскому – что скажет этот мудрый, умный и добрый еврей. И, конечно, гениальный. А Борис в смысле худ. идей совсем поглупел, говоря его языком, «не сечёт» и «гребёт» не туда.
– Мне это так надоело, я не хочу с тобой общаться.
Тебя там совсем заговорили.
Поеду в церковь и в театр.
Покушение на экспромт…
Ваше имя (и это не слухи), а факт, прозвеневший так молодо, идет не от слова золотуха, а идет от слова золото.
Паспорт – Изотов – Аня.
– Почему ты своей любовнице позволяешь так с то
бой разговаривать? Что она о тебя ноги вытирает? «Поче
му не звонишь?» Прогони ее, скажи, что я смеюсь на нее.
Любовница к тому же преступница, потому Руслан ее за свою и принял.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В «Таганском дневнике» Валерия Золотухина отражено сорок без малого лет жизни Театра на Таганке. Это уникальное и наиболее полное издание будет интересно самому широкому кругу читателей как роман о жизни, смерти, любви, славе, человеческих страстях, дружбе и предательстве, где действующие лица — известнейшие актеры, режиссеры, писатели и поэты — В. Высоцкий, Ю. Любимов, А. Эфрос, Л. Филатов, Н. Губенко, А. Демидова, Ю. Нагибин, Б Полевой, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина и другие…
В «Таганском дневнике» Валерия Золотухина отражено сорок без малого лет жизни Театра на Таганке. Это уникальное и наиболее полное издание будет интересно самому широкому кругу читателей как роман о жизни, смерти, любви, славе, человеческих страстях, дружбе и предательстве, где действующие лица — известнейшие актеры, режиссеры, писатели и поэты — В. Высоцкий, Ю. Любимов, А. Эфрос, Л. Филатов, Н. Губенко, А. Демидова, Ю. Нагибин, Б Полевой, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина и другие…
"Володя сказал сегодня:— Когда я умру, Валерий напишет обо мне книгу...Я о нем напишу, но разве только я? Я напишу лучше".Это запись из дневника В. Золотухина от 11 февраля 1971 года.Он действительно «написал лучше». Среди разнообразной литературы о Высоцком воспоминания Валерия Золотухина занимают особое место. Его дневниковые записи — это остановленные мгновения, искренние и честные.Мемуары бывают субъективны: то память подводит, то «бронза» искажает оценки. Дневники же исповедальны.
"На плахе «Таганки» — уникальный по своей откровенности и драматизму документ, повесть о небывалой популярности любимовского театра в 60-80-е годы, история его раскола и заката, рассказ о его звездах — В.Высоцком, А.Демидовой, Н.Губенко, Л.Филатове, о Юрии Любимове и Анатолии Эфросе. О чем бы ни писал В.Золотухин — о взлетах и падениях Учителя-Мастера, об ошибках Друга-соратника, заблуждениях Друга-соперника, слабостях партнеров, — он всегда искренен и честен перед ними и самим собой.
Книга народного артиста России Валерия Золотухина построена на основе его дневников, которые актер ведет на протяжении всей своей жизни. По сути это — «театральный роман», охватывающий три с половиной десятилетия. Среди персонажей — Владимир Высоцкий, Юрий Любимов, Анатолий Эфрос, Леонид Филатов, Николай Губенко, Алла Демидова, Борис Можаев, Юрий Трифонов, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина — те, без кого немыслимо представить русскую культуру XX века.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.