Болезнь… (Дневники) - [11]

Подписан договор Краснопольский – Театр. Завтра машина уйдет в Тверь. Книжка моя завтра должна прибыть в Москву.

Разговор с Панкратовым по вертушке от Бугаева.

– Если это по разделу имущества…

– Нет. У нас на руках постановление правительства

Москвы. Мне нужно две минуты для личной встречи.

– В среду, в 10 часов я дам команду офицеру, чтоб

он соединил нас.

Вечер. Я сижу в театре, хочу посмотреть учебный спектакль Пеховича. Тоска.

– Широкова убили. Свердловское радио передало… известного бизнесмена… который из Будапешта руководил своими несколькими фирмами… убили. Он как чувствовал… отослал их…

И у меня заболело сердце. Я день назад сидел за столом с его семьей… и что-то там накалякал в дневнике. И вот – развязка. А заболело сердце у меня из-за того, кто сообщил мнеэто. Не приведи, Господи.

7 декабря 1993

Вторник. Молитва. Зарядка. Душ.

Надо выкупить у Кр. «Дребезги». 120000 руб. Зачем она носит в кошельке такие деньги. И врет. Она что-то продала.

Кого-то надо позвать на разгрузку книг. Да хоть бы привезли. Димка Мартюк уже согласился.

Ночь без сна. Убитый Широков не давал покоя, его жена, сын, Хильда. Боже мой!

Сережа стал дерзким, несносным, нетерпимым, нервным, на всё – возражение, неприятие. Надо продумать реализацию «Дребезгов». Надо с ними кончать. Хоть бы Галина скорее оформила документы и открыла счет. Сделала б печать. Глядишь, и у меня появилась бы заинтересованность и пр. Но надеюсь я всё-таки на «21 км».

Звонила шахта «Северная» – Кемерово, предлагает уголь на тряпки сменять. Кто может помочь? Панин, быть может?

– Ты со мной (на мне) отрабатываешь реплики и приемы, которые потом ей произносишь?!

Был у Дениса. Он агитирует бабку голосовать против Конституции.

8 декабря 1993

Среда, мой день? Молитва, зарядка, кофе.

Привезено 36000 книг. Наломались с разгрузкой. Это вообще большая головная боль – хранение, складирование. Мы оказались к этому не готовы. Забиты две гримерные, но дальше что? Книжечка замечательная. Бумага, иллюстрации, комбинат постарался. Как-то надо отблагодарить.

Матюхин пьяный приставал. – Обесточили сцену. Так и будем воевать. Всем известно, кто где живет, кто с кем живет, у кого какая машина и какие номера. Мы играем в одних спектаклях. Ты откуда приехал? С Алтая… Из Испании… из Германии. Без твоего участия этого не было бы. Обесточили. Мы тебя сделали главным еще при Эфросе. Ты где будешь продавать свои книжки? В антрактах чьих спектаклей. Сигаловой… Давай поговорим. 10 минут.

– Ты протрезвей, потом я буду с тобой говорить.

И не надо меня путать.

– А… ты понял… хорошо.

Пьяная, жалкая, гомосексуальная особь.

Сережа. Я попробовал передать ему впечатление Дениса о его сочинении и получил резкий отпор. «Папа! Зачем ты мне это говоришь…» Я обиделся и ушел. На улице он подошел, извинился: «Пап! Ну, извини». – «С тобой нельзя уже ни о чем поговорить. Я просто хотел передать». – «Вот когда я тебя спрошу, тогда ты скажешь». – «Ты мне будешь диктовать, что мне тебе говорить?» – «Ну, ладно, ну, извини». Он больше раздражается и нервничает, когда его хвалят. Он не любит лести. Он суров и категоричен. Он знает себе цену сам и не любит, когда к нему лезут. Самолюбивый, тщеславный чертенок. Он удивительно мне этим самым нравится – характер верный какой-то и совсем не мой.

Роли, сыгранные Высоцким и Золотухиным. Какая же умница Оля Ширяева. Как она здорово всё слепила – вставила стихи юбилейные, вставила письмо наше Веньке. Хорошее послесловие написала. Книжкой я чрезвычайно доволен. Теперь ее надо хорошо продать, хорошо пристроить, она того стоит.

Жду какого-то скандала, взрыва от акции «обесточивание». Это напоминает Белый Дом. Что предпримут они? Они, конечно, очень сильны и свет выбьют или купят. Кроме того, они могут использовать киношный свет, это дает дополнительный эффект, это подскажет им художественное решение – диги будут дымить, греть, изображать собой луну и пр. – и получится слияние театра и кино. «Пара гнедых». Мы им подсказываем хороший ход.

А я жду звонок из «Станкоимпорта». Мне должны перевести пьесу. А так может случиться, что за ней Ветвистый прискачет. Он, бедный, чем-то отравился во Владивостоке. И я боюсь за него, а он, подлец, не хочет ходить с охранником. Да это и верно, наверное. Охранник сразу привлечет внимание – есть что и от кого охранять – зацепка, мне это не надо.

948-16-90 Гуля Нагимова 209-17-66 Моск. ком.

9 декабря 1993

Четверг. Молитва. Зарядка.

Черные, неприятные дни. Губенко ходил вчера к министру К. От него звонил Щербаков, выяснял, почему мы не даем свет Губенко. Глаголин объяснял. Вечером к Глаголину нагрянули пожарный-майор, участковый, еще кто-то и Губенко. Торговались. Глаголин: откройте двери, дадим свет. Губенко: откроем для всех, кроме вас и Российского. Это неверный торг. Надо было требовать договор об аренде. Воронин – судья – и арбитражный суд выдали им документы, предписывающие не подчиняться постановлению правительства о передаче театрам в полное хозяйственное ведение и т. д. Это сколько же надо заплатить за эти липовые, но дающие им возможность тянуть и не выполнять, не уступать – бумаги. Вот чернота-то.