Боль, Закон и Рэвенж Бред - [6]

— Они партнеры по бизнесу?

— Какой бизнес? Десять киосков? Да это чтобы ноги не протянуть! Я как в аудиторскую фирму ушла, втрое стала зарабатывать, чем с Антоном тогда, а вы — бизнес, бизнес… Собутыльники, и всё!

— Скажите, а квартира…

— По разводу мне половина, так он ее выкупил. Тридцать тысяч долларов. А эту я на свои деньги купила! Фирма дала ссуду. Знаете, мне или мужу убивать Антона совсем не надо было. Хотя, по правде, я рада. Знаете, есть присказка: помер Максим, ну и хрен с ним? Это про него. Теперь хоть с усыновлением проблем не будет.

Проверив зарплату Юлии, Раритет успокоился. Он столько за год не получал. С такими доходами, и мстить бывшему мужу? Да еще через два года после развода? Но если её нынешний муж? Скажем, недавно Юля проболталась об избиении, он разозлился и отомстил Антону? Долгов вычеркнул женщину из числа подозреваемых, зато вписал её мужа, брата и даже отца.

— Юлия, у Петра были общие дела с Антоном?

Записав, что «нет, не могло быть», Иван Терентьевич направился к себе. Тут позвонили друзья-гаишники. Машину Дойчева, «Лэндкрузер», найти не удалось.

* * *

Закадычных друзей убитого установили — Борис Могильных и Семен Серый. Эта компания оказалась хорошо известна участковому, поскольку соседи несколько раз жаловались на шумные пьянки с девочками.

— Они пару раз в месяц такие междусобойчики устраивали. Дважды я их проверял по жалобе — девки были разные. Документы смотрел только в первый раз, потом нужды не было. В квартиру глубоко не заходил. Оснований не было, вели себя в рамках. Открывали сразу, извинялись, музыку унимали. Причем сам Антон трезвей всех держался. Подозреваю, наркотиками баловались. Шприцов не замечал, а марихуаной попахивало. Последняя пьянка у них состоялась, если память мне не изменяет, — участковый Изотов пролистнул блокнотик, — да, почти месяц назад, в ночь с субботы на воскресенье.

Эти мелкие предприниматели, владельцы нескольких киосков, особо не выделялись из массы перекупщиков, которые поганками расплодились после горбачевской перестройки. Все трое разведены, постоянных подруг не имеют. До «бизнеса» работу предпочитали непыльную.

Семен Серый начинал заготовителем, скупал шкуры по деревням. Строительное ПТУ не закончил по причине судимости — по пьяной лавочке ограбили прохожего.

Борис Могильных служил в музыкантской роте, потом «лабал» в пресловутом «Ребре». Оперативники постарались, собрали много сведений, которые складывались в однозначную картинку, заслуживающую детального рассмотрения.

— Конечно, воровали всегда, но не попадались. Типичные они, Иван Терентич — в религиозных сектах не состояли, в церковь не ходили, экстрасенсам не верили. Никакие. Типа, новорусские лавочники, — неожиданным термином завершил отчет Орлов, передавая листки.

Такая оценка, выданная лейтенантом, заслуживала похвалы, и Раритет поддержал разговор в том же тоне:

— То есть, интересы, в основном, скотские, в духе Бени Крика, пера незабвенного Исаака Бабеля, — вслух подытожил он, с удовольствием выделив цитату специфическим произношением, — об выпить и об дать кому-нибудь по морде…

Следователь Долгов с детства любил одесские рассказы, одесские анекдоты, репертуар времен Утесова. Ирония, наполнявшая такие, например, строчки: «…я вас хотел подкралить, не менжуясь, но как бы шнифт не выстебнули мне…», пробивала любую чопорность и заставляла смеяться самых рафинированных ревнителей чистоты языка.

А знаменитая «На Дерибасовской открылася пивная»? В современной России таких песен уже не найдёшь, разве что Тимур Шаов порой выдавал нечто подобное, но безнадёжно городское, менее колоритное.

Увы, искусство самоиронии заилилось мутным потоком низкопробной лабуды. Именно поэтому Раритет, по долгу службы знающий воровской сленг, терпеть не мог современную приблатненную лирику Новикова, Розенбаума и прочей эстрадной братии. В их исполнении «феня» теряла красоту и сочность, из профессионального арго «честняков», то есть, воров в законе, становилась пошлым языком уличных хулиганов, шалявых фуцанов, штемпов.

Эти трое, Дойчев, Могильных и Серый, были именно такими «бесами», которые не имели отношения к воровскому братству. Им вдруг «масть поперла». Несколько лет у компашки доходы были очень средненькие. Все трое немного подворовывали, несколько раз штрафовались за мелкие нарушения цен.

А года полтора назад, примерно, стали дружки жить явно не по средствам, разбрасываясь деньгами направо-налево. Вырос объем реализации. Появились избытки товаров, которые сбывались по слегка заниженным ценам. Дружки частенько отлучались на закупки, причем ездили в соседние области, или в Казахстан, всегда втроем, вместе с Дойчевым, на «Газели» и красной «Ниве» с закрытым прицепом.

Борис и Семен оказались добросовестными членами общества охотников и рыболовов, имели ружья и сети. Даже брали лицензии на отстрел лосей и медведей. Задерживались единожды за браконьерский лов стерлядки — штрафы оплатили.

В городе их обнаружить не удалось, оба вчера уехали на рыбалку. В мобильном телефоне Дойчева был зафиксирован звонок на номер Семена, в одиннадцать ночи. Часа за два до убийства.