Боль, Закон и Рэвенж Бред - [11]

При должной сноровке преступника можно убедить на признание по горячим следам. Случались в практике Раритета такие случаи.

Всхлипывая и сбиваясь на причитания, та помалу разговорилась. Но её рассказ настолько противоречил установленным фактам, что следователь злился — да сколько можно так глупо врать? И эта стервозная манера обвинять весь мир!

«Жертва она невиновная, понимаешь, — вскипел Долгов, выслушав очередной упрек в предвзятости. — Нет, я с такой вздорной бабенкой и недели не прожил бы! Все-то её обижают, все-то ей зла желают! А что же ты на людей бросаешься, что же сама в милицию заявление не подала? Жертва, ага, мужика ножом пырнула, аж скорую вызывать пришлось».

Он пролистал дело, нашел направление на судебно-медицинскую экспертизу, выданное Кирилловым.

— У вас какой рост? Сто шестьдесят пять? Встаньте, пожалуйста. Вытяните руку вперед.

Подследственная поднялась со стула. Долгов примерил на себе, куда пришелся бы удар.

Потерпевший высок, под метр девяносто. По его словам, бывшая жена ткнула ножом, держа его, как штык. Понятно — в живот, на уровне пупка. А как же получилось ранение в грудь, да еще сбоку? Скверным ножом, который даже хлеб режет криво — и проткнуть пиджак?

— Ой, что-то не так, — засомневался Раритет, — не стыкуется. А ну, глянем еще разок… Результаты экспертизы однозначно против бабенки. Кровь бывшего мужа в рукаве её куртки, отпечатки пальцев на рукоятке ножа, ранение грудной клетки в области сердца, окровавленные прорезы в рубашке и пиджаке… Справка со скорой о ранении… Но у неё сил не хватит и удар не получится, разве что с подскоком?

Он задал подследственной несколько вопросов, уяснил, кто как и где стоял, что делал и куда смотрел. Нарисовал схемку. Потом расписал время по минутам. И стал думать. Что в показаниях совпадает?

Сели за стол, так сказать, переговоров.

Ей поручили резать торт.

Нынешняя жена налила всем чаю и вышла в другую комнату на пару минут. Услышала крики, вернулась — муж в крови, гостья убежала.

Бывшая — утверждает, что ушла из квартиры миром.

Скорая и милиция прибыли быстро.

Быстро? Свежо предание, да верится с трудом: «Соотнести время вызовов с отлучкой новой супруги», — легла строчка на очередной листок, подколотый в еще тонкую папку.

Иван Терентьевич отправился домой. Футбола сегодня нет, так хоть разок за неделю поваляться с журналом, посмотреть, что нового придумали коллеги или ученые. В самом начале работы Раритет выписывал «Советскую Милицию». В журнале, кроме официоза, печатались хорошие детективы, не нынешние мордобои вульгарного пошиба.

Наталья налила суп, разогрела магазинные котлеты, вернулась к телевизору. Иван Терентьевич сам заварил чай, чтобы проверить новую пачку со слоном. На этот раз реклама не солгала, вкус был знакомый с детства. Настроение вернулось в норму.

Когда он сел на диван, жена приглушила звук и спросила:

— Вань, та баба точно мужа убить хотела?

Раритет поставил бокал на подставку, чтобы не испортить лак подлокотника, хмыкнул:

— Где ты узнаёшь, скажи на милость?

— Новости, криминальный вестник. Так что? — продолжила Наталья, но тут уже заинтересовался муж.

С удивлением установив, что телевизионщики в курсе подробностей, Долгов позвонил Тинаеву. Тот отверг подозрение:

— Я? Сливаю инфу? Сам-то понял, кому говоришь?

— Тогда кто? Не Валерка же, в самом деле? Короче, как хочешь, а завтра получишь рапорт. Ты надзор, вот и выясняй, кто нарушает тайну следствия…

Наталья дождалась конца разговора:

— Я бы за ребенка, если отнимать стали, тоже убила! Ни фига вы, мужики, не понимаете. Родили бы разок, по другому думали…

Не остывший от ссоры с Тинаевым муж сгоряча ляпнул:

— Ты много понимаешь, родиха!

Хлопнула дверь ванной комнаты. Иван Терентьевич запоздало крикнул вослед извинение. Допивая остывший чай и машинально пролистывая журнал, он вслушивался, как журчит вода.

Наталья всегда рыдала при открытых кранах, надеясь, что муж не слышит. Ну, кто иной и не услышал бы, а Раритет это знал — при первой ссоре проверил с помощью карманного зеркальца. Это несложно, подставить стул под окно со стороны кухни и посмотреть.

И не надо быть следователем, чтобы понять, чем вызвана истерика у бесплодной женщины.

* * *

Производственные совещания называют то «летучкой», то «оперативкой», но суть всегда одинакова — начальник распекает нерадивых подчинённых. Раритет именовал такие сборища «административными посиделками». Бесполезные понукания выбивали из колеи всех следователей.

— Я отчитываюсь на штабе, Олег Ильич, и здесь. Вы же сами следачили, так чего теребите? Лучше бы отмазали от мэрской дури! Я не узнаю, кто убил Дойчева, если буду каждый час докладывать, что успел сделать! Да, Брускин не допрошен. Да, самбист, осуждённый драчун. Да, грозился отомстить за сестру! Приедет — допрошу! Помню я о сроках, помню, — кипятился Раритет, отбиваясь от приказа составить очередную справку.

Всё ещё багровый, он вернулся в кабинет, вынул дело. Бросил на стол, походил кругами, умылся, «выпуская пар». Затем долго стоял у окна, наблюдая за воробьями. Воздух, сырой после дождя, оказался целительным средством, а чай — примирил с жизнью.