Богиня в бегах - [12]

Полина отрицательно покачала головой.

Она уже забыла про морковь, так заворожила ее перспектива носить в волосах целый закат.

– Давайте закат, – согласилась она. – А мне пойдет?

– Да, – твердо сказала Настя. – Когда я вас увидела, мне вспомнился один человек, фото которого когда-то я рассматривала в журналах. Это была красивая молодая девушка, совершенно ваш типаж, и это был лучший ее образ. Вы удивитесь, но когда мы закончим, окажется, что у вас ярко-зеленые глаза.

– Я замечала, что они зеленоватые…

– А будут – зеленые! – Настя взмахнула ложечкой, как волшебной палочкой. – Это самый лучший торт в моей жизни. Умирать буду – вспомню. Ну что, приступаем? Где вам будет удобнее расположиться?

Полина повела ее в свою комнату, где стоял уголок красоты – овальное зеркало в обрамлении резных листьев над треугольным столиком со множеством ящичков.

Усевшись перед ним, она распустила волосы и откинула их назад. На креслах и диванчиках вокруг валялись раскрытые чемоданчики, в каждый из которых Полина успела затолкать несколько платьев, да так и не решила, с каким ехать. Шарфы свисали с ручек кресел и цветными лужицами разлеглись на полу.

– Я собираюсь в путешествие, – объяснилась она, расслабляясь под пальцами Насти, задумчиво и оценивающе расчесывавшими ее волосы.

– Понимаю, – отозвалась Настя, – я сама любительница поездить. Знаете, иногда такое желание находит – вот взять и убежать далеко-далеко, в неизведанные места… к новым пейзажам, людям, к новым видам из окна, к звучанию другого языка.

Она говорила и расчесывала Полину.

– Я тогда хватаю рюкзачок, одно платье и один свитер, беру горящий билет и несусь куда глаза глядят.

Куда глаза глядят… Полина, усыпленная ее прикосновениями, ловила пролетавшие перед глазами образы: вот белый, совершенно белый, будто сахарный, храм невиданной архитектуры. Вот люстры, свисающие над нею гроздьями человеческих черепов и костей. Вот узенькие улицы, а над головой – балкончики, увитые цветами, розовыми, лиловыми, фиолетовыми… Вот кромка кремовой пены под ногами, а еще – седые туманы, прикорнувшие у подножия гор. Откуда все эти виды? Прекрасные, знакомые, узнаваемые?

Ездила ли она прежде по чужим странам?

Сейчас, Глеб говорит, ей нельзя. Доктор запрещает резкую смену впечатлений. Для ее психики это может оказаться фатальным, и тогда – снова провал, беспамятство, сон…

Она дремала, пока Настя наносила краску, когда массировала слегка ее лоб, затылок и виски. Когда поправляла кое-где аккуратными точными движениями. Дремала, пока преображалась – а Настя сидела рядом, тихонько касаясь уютно светящегося экрана телефона.

Она проснулась только тогда, когда в овальном зеркале сверкнули зеленые глаза и вспыхнула огнем ярко-рыжая грива волос, пламенно розовеющая на кончиках.

– Настя, это шедевр! – воскликнула она, смеясь. – Умирать буду – вспомню!

И Настя тоже радостно засмеялась.

– Всегда пожалуйста. Ну что, раз все в порядке, то я вызываю такси.

– Настя! – почти выкрикнула Полина, ощущая себя булгаковской Маргаритой: «Свободна! Невидима и свободна!» – Настя. Подожди пять минут. Я поеду с тобой.

И, закинув в первую попавшуюся сумочку одно платье, один свитер, нетбук и кошелек, она влезла в первые попавшиеся туфли и кинулась в неизвестность с девчонкой-парикмахершей. Впрочем, еще она успела упаковать свой торт и вручить его Насте.

В благодарность за помощь в побеге.

Невидима и свободна!

Дом, молчаливый и темный, остался на месте, глядя на Полину с укоризной, а она сама поплыла по улицам коттеджного поселка, с любопытством вглядываясь в лицо каждому прохожему, в каждые ворота, в каждое окно.

Люди прогуливались: с собаками на поводках и без, парочками и в одиночку, с детьми и компаниями. Вечер пятницы, теплый майский вечер, располагал к прогулкам и шашлыкам – повсюду курились синие дымки и разносились запахи жареного мяса. То приглушенно гудел мужской голос, то колокольчиком разливался женский смех.

Поселок остался позади, понеслись дороги и другие такие поселки, а потом, у платформы, рядом с которой, тяжело дыша, прикорнула электричка, дорога круто повернула и понеслась вдоль рельс.

Начались городские предместья – спальные районы и городки, освещенные рекламами магазинов и фонарями. В одном из них, попрощавшись, выпорхнула Настя, утаскивая с собой белоснежный торт. Она тепло улыбнулась огненной Полине и помахала рукой.

После ее высадки таксист запросил новый маршрут.

Полина растерялась было, потому что не продумала никаких маршрутов: не переться же на ночь глядя по адресам незнакомых женщин?

– Мне бы в гостиницу, – сказала она. – В хорошую. А то я замужем.

– Не переживайте, леди, – улыбнулся таксист, – я приличный человек и в бордель не завезу. «Акапулько» – подойдет?

– Звучит как бордель.

– Погуглите, я подожду.

Полине пришлось признаться, что гуглить она не может – в ее простеньком телефоне интернет не предусмотрен.

– Без интернета? – таксист повернулся с интересом. – Ну, вот мой. Возьмите.

И он сам набрал на карте запрос.

Полина нажала на отметку, бегло посмотрела сайт и признала, что «Акапулько» выглядит вполне прилично.

– Давайте туда.