Боги молчат. Записки советского военного корреспондента - [182]
Обход был закончен. Немцы-часовые стояли у ворот. Команда могильщиков выносила мертвых за проволоку. Для ускорения, мертвых брали на спину, головой вниз, а ногами вверх, и так несли. В могилу швыряли, словно это камни. Врач вышел, сел в пролетку и зачмокал губами. Лошадь сначала стояла, потом опять втащила пролетку на могильный холм, она накренилась и врач выпал из нее.
«С отъездом вас», — сказал маленький могильщик. — «И до чего, скажи, умная лошадь. Каждый день перекидывает два раза, когда приезжают и когда отъезжают».
«Нет, если лысый думал об этом, то напрасно. Тут живому не проскользнуть», — думал Марк, ковыляя назад к кладовой. Утро выгнало во двор много пленных. Люди бродили в тоскливом ожидании выдачи хлеба и кипятка. Чистили котелки, и без того начищенные до блеска. Вытряхивали из шинелей вшей. У стен пристроились повара воздуха, как их прозвали в лагере. Один надрал с дерева коры и варил ее в котелке. Другой был более богат — у него варилась настоящая картофельная шелуха.
Марк постоял у проволоки, отделяющей лагерь пленных офицеров от лагеря рядовых. Шагах в тридцати по другую сторону стоял солдат, похожий на подростка. Коровин. «Слава Богу, жив», — подумал Марк. Приближаться к проволоке ни Марк ни Коровин не могли — немец с вышки мог открыть стрельбу. Марк помахал рукой, Коровин ответил. Так они встречались каждое утро. Иногда встречались ближе, но это секрет. Коровин в темноте проникал в офицерский лагерь, и тогда Марк и он молча сидели у печки в штаб-офицерской кладовой. Такое ночное сообщение в лагере было налажено.
Махнув еще раз Коровину рукой, Марк пошел дальше. Чувствовал на себе недоброжелательные взгляды пленных из лагеря рядовых и знал — от чего они. Между ними гулял слух, что комсоставу выдают особый паек. Находились очевидцы утверждавшие, что они собственными глазами видели, как комсоставу раздавали хлеб, смалец, мармелад. Чему не поверят люди, стоящие на краю гибели!
Марк не пошел к кладовой, а направился в дальний конец огороженного прямоугольника. Тут в проволочное заграждение врезалось низкое кирпичное здание. В той его части, что была за проволочной стеной, помещались какие-то кладовые, а в самом далеком конце была уборная для немецкой охраны — два барака, занятые этой охраной, были поблизости. В половине этого здания, что оказалась в пределах офицерского лагеря и отделялась от внешней части глухой стеной, была уборная для пленных офицеров. Марк почему-то очень долго стоял возле нее, обошел ее с обеих сторон и только потом поковылял назад.
Немного позже его можно было видеть у офицерского барака с Котовым. У них был заключен особый договор. Марк взял с танкиста слово, что тот не будет пробовать бежать из лагеря без его согласия.
«Всё равно, рискнем», — сказал Котов в ответ на слова Марка, что побег через проволочное заграждение совершенно невозможен.
«Многие пробовали и погибли, не видите, что ли?» — почти грубо сказал Марк.
«Терпежу больше нет», — сказал Котов и облизнул языком сухие, потрескавшиеся губы. — «Может и убежим, а если нет, то… Шутя родился, шутя женился, шутя умру».
Котов вдруг засмеялся. Смеется, а у самого желтая опухлость на лице, и Марк, глядя на него, видел, что если он побудет здесь еще с неделю, то не о побеге надо будет думать, а о равнении по команде гнилозубого парня, распоряжающегося мертвыми у задних ворот.
«Есть только один способ убежать», — тихо сказал Марк.
«Есть? Так чего же мы ждем?» — вскрикнул Котов, как будто они могли немедленно воспользоваться этим способом и бежать.
«Посмотрите туда», — Марк кивнул головой в сторону уборной.
«Смотрю и ничего не вижу», — сказал Котов. — «Отхожее место. Сколько ни смотри, за театр оперы и балета не примешь».
«Обратите внимание», — Марк толкнул его в бок, приглашая замолчать. — «Здание стоит так, что врезается в проволочное заграждение и как бы поделено на две части. Снаружи кладовые, а дальше уборная немецкой охраны».
«Ну», — торопил Котов. Он начинал понимать, уже кривил в отвращении рот.
«Допустите, что внизу нет перегородки, а сплошная выгребная яма», — сказал Марк. — «Мы этого не знаем, но это возможно. Если есть перегородка, то скорее всего слабая, можно разобрать. Вы спускаетесь в дыру на этой стороне, проходите через выгребную яму на другую сторону, там вылезаете в немецкую уборную. Таким образом, вы обошли проволочное заграждение. Дальше крепостная стена, но если судьба вас любит, то стена охраняется не слишком хорошо. Я думаю, что не слишком хорошо. Немцы повсюду растянули колючую проволоку, зачем им охранять еще и стену?»
«Но, товарищ майор, это ведь значит…»
«Да, это значит, что надо пройти через яму», — сказал Марк, стараясь быть бесстрастным. — «Не думаю, что после этого у вас будет вид, достойный лейтенанта-танкиста, но другой возможности нет. Если удастся спастись, то в первом же городском доме вам помогут».
Котова передергивало от отвращения. В его молодой голове жили мысли о дерзком прорыве или героической смерти, а тут Суров подсказывает ему такой способ, что потом о нем и рассказать-то стыдно будет. Марк взял Котова за руку, заставляя слушать себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Гражданская оборона» — культурный феномен. Сплав философии и необузданной первобытности. Синоним нонконформизма и непрекращающихся духовных поисков. Борьба и самопожертвование. Эта книга о истоках появления «ГО», эволюции, людях и событиях, так или иначе связанных с группой. Биография «ГО», несущаяся «сквозь огни, сквозь леса... ...со скоростью мира».
В этой книге мы решили вспомнить и рассказать о ходе русско-японской войны на море: о героизме русских моряков, о подвигах многих боевых кораблей, об успешных действиях отряда владивостокских крейсеров, о беспримерном походе 2-й Тихоокеанской эскадры и о ее трагической, но также героической гибели в Цусимском сражении.
От редакции журнала «Знамя»В свое время журнал «Знамя» впервые в России опубликовал «Воспоминания» Андрея Дмитриевича Сахарова (1990, №№ 10—12, 1991, №№ 1—5). Сейчас мы вновь обращаемся к его наследию.Роман-документ — такой необычный жанр сложился после расшифровки Е.Г. Боннэр дневниковых тетрадей А.Д. Сахарова, охватывающих период с 1977 по 1989 годы. Записи эти потребовали уточнений, дополнений и комментариев, осуществленных Еленой Георгиевной. Мы печатаем журнальный вариант вводной главы к Дневникам.***РЖ: Раздел книги, обозначенный в издании заголовком «До дневников», отдельно публиковался в «Знамени», но в тексте есть некоторые отличия.
Летом 1941 года в составе Вермахта и войск СС в Советский Союз вторглись так называемые национальные легионы фюрера — десятки тысяч голландских, датских, норвежских, шведских, бельгийских и французских freiwiligen (добровольцев), одурманенных нацистской пропагандой, решивших принять участие в «крестовом походе против коммунизма».Среди них был и автор этой книги, голландец Хендрик Фертен, добровольно вступивший в войска СС и воевавший на Восточном фронте — сначала в 5-й танковой дивизии СС «Викинг», затем в голландском полку СС «Бесслейн» — с 1941 года и до последних дней войны (гарнизон крепости Бреслау, в обороне которой участвовал Фертен, сложил оружие лишь 6 мая 1941 года)
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.