Боги молчат. Записки советского военного корреспондента - [181]
«Суров, что вы обо всём этом думаете?» — спросил он.
«Я думаю, что он большая сволочь» — ответил Марк со своей полки.
«Кто сволочь — Сталин или комендант?»
«Оба!» — угрюмо проговорил Марк.
День был мучительно долгим.
С утра они ждали раздачи супа, но после полудня, когда суп уже был съеден, ждать было больше нечего. А день тянулся бесконечно, и людям некуда было укрыться от своих собственных мыслей, и некуда укрыться от самих себя. В кладовой на все лады кляли коменданта. Вечер, ночь, а они всё еще сидят у печки, разговаривают, но мысль у всех одна: поесть бы. Лишь поздно ночью затихла кладовая. Печка потухла. Пополз шарить холод. Люди беспокойно ворочались во сне, стонали.
Когда ночь была на исходе, осторожно, чтоб не потревожить других, Марк спустился со своей полки. Он положил в печку несколько поленьев, раздул огонь. Пламя медленно разгоралось, освещая колеблющимся светом полки с людьми. Потом он натянул шинель, взял палку.
«Куда?» — раздался тихий голос и с нижней полки высунулась голова лысого. Он, кажется, никогда не спал.
«Прогуляться», — ответил Марк. — «Для моциона и аппетита».
«Побывайте у задних ворот», — сказал лысый, зевая.
Застегивая шинель, Марк думал, что лысый уже о чем-то догадался.
Лагерь был освещен прожекторами. На вышках под ногами часовых поскрипывали доски. Было холодно, пусто. Казарма, упакованная тысячами пленных и отделенная от офицерского лагеря колючей проволокой, была похожа на большой братский гроб. Марк медленно брел к заднему краю лагеря. Часовые на вышках видели его, но не окликали. Уже наступил час, когда движение по лагерю разрешалось.
Задний край лагеря, как и передний, как все края, был обнесен колючей проволокой, протянутой в несколько рядов. Между рядами лежали мотки проволоки. Бежать через эти колючие джунгли, освещенные по ночам прожекторами, безумие. Но Котов готовится сделать здесь свою попытку. Он не один. Он и те, что будут с ним, погибнут, как погибли другие, пробовавшие бежать. Марк проходил мимо мертвых людей, висящих на проволоке или лежащих возле нее. Застрелены. Искали свободу, нашли смерть.
В проволочном заграждении ворота, они открываются по утрам. Ворота смерти. За ними — кладбище. Когда Марк подошел, как раз начали сносить мертвых. Совсем голых.
Скоро доставка умерших кончилась. Могильная команда из пленных считала нынешнюю жатву. Восемьдесят четыре. Маленький человечек, обвязанный поверх пилотки грязным полотенцем, остановился возле Марка и, пошмыгивая замерзшим носом, сказал:
«У нас со вчерашнего дня одна яма не закопана, не хватило одиннадцать мертвяков. Теперь, если мы, допустим, сгребем одиннадцать штук во вчерашнюю яму, то опять же не хватит на сегодняшнюю».
Комендант приказал в каждую яму зарывать сто мертвых, не больше и не меньше. Лицо пленного выражало напряжение, он подсчитывал. Потом сказал:
«Здорово работать приходится, а за ничто, как всё одно в колхозе. Всех мертвяков в казармах раздевают, такой сволочной народ пошел! Нашей могильной команде ничего не перепадает. А вы, товарищ майор, еще не скоро к нам?»
Пленный обнажил гнилые зубы, вызывающе засмеялся, сказал:
«Шинелька у вас добрая и часы на руке. Только снимут, гады, и к нам принесут в чем мать родила».
Говоря это, он деловито выравнивал мертвых.
«Требуют немцы, чтобы в полном строевом порядке на тот свет отправлять», — сказал он.
Марк слушал его, а сам о другом думал. Что если человек притворится мертвым? Не на эту ли возможность намекал лысый? Но ответ на это пришел сразу же. Со стороны кладбища к воротам подъехала пролетка. Большая гнедая лошадь. В пролетке толстый офицер в шинели с бобровым воротником. Он неумело дергал вожжами, чмокал полными губами. Лошадь втащила пролетку на могильный холм, она наклонилась, офицер в шинели с бобровым воротником выпал из нее, с трудом устоял на ногах.
«Приехали!» — сказал пленный, повязанный полотенцем, и опять обнажил гнилые зубы в усмешке. — «И так каждый день. Лошадь русская и не хочет немца возить. Обязательно тянет карету на могилу, и немец вываливается. Это ихний доктор. Проверяет мертвяков, а то как бы какой живой меж них не затесался».
Подошло несколько немецких солдат. Они открыли ворота и доктор, переваливаясь на коротких ногах, вошел во внутрь. Гнилозубый пленный из могильной команды, который только что разговаривал с Марком, вытянулся, приложил ладонь ко лбу и прокричал пискливым голосом:
«Смирно! Равнение направо!»
Его помощники из могильной команды стали смирно, но Марку казалось, что это не им, а мертвым подана команда равняться.
Небрежно приложив руку к фуражке, доктор пошел вдоль ряда мертвых, обнаружил какой-то непорядок и сердито закричал на маленького могильщика. Тот бросился к мертвому, схватил его за ноги и подвинул. Головы мертвых должны лежать по линейке. Врач опять был чем-то недоволен. Он произнес длинную фразу, в которой часто упоминалось слово «ранжир», в заключение ткнул гнилозубому кулаком в лицо.
«Вот так каждый день», — как бы даже весело сказал могильщик. — «Не могу же я растягивать мертвяков».
Потом он набросился на своих помощников.
«Вы что ж, гады, не говорил я вам по ранжиру класть? Долго мне за вас, сволочей, своими зубами платить! Как вторую пайку получать, так вы умеете, а как мертвяков построить, так у вас ума черт-ма!»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Командующий американским экспедиционным корпусом в Сибири во время Гражданской войны в России генерал Уильям Грейвс в своих воспоминаниях описывает обстоятельства и причины, которые заставили президента Соединенных Штатов Вильсона присоединиться к решению стран Антанты об интервенции, а также причины, которые, по его мнению, привели к ее провалу. В книге приводится множество примеров действий Англии, Франции и Японии, доказывающих, что реальные поступки этих держав су щественно расходились с заявленными целями, а также примеры, раскрывающие роль Госдепартамента и Красного Креста США во время пребывания американских войск в Сибири.
Ларри Кинг, ведущий ток-шоу на канале CNN, за свою жизнь взял более 40 000 интервью. Гостями его шоу были самые известные люди планеты: президенты и конгрессмены, дипломаты и военные, спортсмены, актеры и религиозные деятели. И впервые он подробно рассказывает о своей удивительной жизни: о том, как Ларри Зайгер из Бруклина, сын еврейских эмигрантов, стал Ларри Кингом, «королем репортажа»; о людях, с которыми встречался в эфире; о событиях, которые изменили мир. Для широкого круга читателей.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.