Боги и тени - [3]

Шли годы. Ольжана все больше отдалялась от своего мужа. Тайком бегала жаловаться к родителям. Плакала, просила совета и помощи, но те лишь разводили руками. Муж теперь был ей хозяином, а его дом – ее домом. Пришлось смириться. Не прошло и двух лет после рождения первенца, как появились на свет близнецы Бейкайтос и Мейретос, похожие, как две капли воды. А затем младший – Рейкарс – ее надежда и отрада. Из всех детей Ольжаны только он был на нее похож – светлые волосы, теплые карие глаза, невысокий рост, широкие плечи. Женщина любила его больше остальных, и это было заметно не только взрослым. Лейф, старший, сильно ревновал к младшему брату. Даже пытался унести его в лес и оставить на растерзание диким зверям, лишь бы снова завоевать расположение матери. Но Вайспута вовремя остановила его.

Старейшина, мудрая женщина, была хранительницей клана Майери, знахаркой, занимавшей почетное место среди охотников Прилесья. Она знала лекарства от многих болезней, но тяжкий недуг сына, называемый неразделенной любовью, изувечивший его семью, излечить не могла, как ни старалась.

После рождения детей, когда Вайспута объявила, что все они – слабые, потому что рождены от слабой матери с немощными телами и затхлым духом, Ольжана согласилась принять ее помощь. Колдовскими травами да чудодейственными заговорами старуха надеялась исправить то, что сделали с ее семьей немилосердные боги землепашцев. Но для этого понадобилось время. Прошло пять лет упорных трудов, прежде чем Ольжане снова удалось зачать. На этот раз все должно было получиться. Но судьба никогда не преподносит подарки просто так. Весь срок Ольжана болела. Казалось, растущий в ее утробе ребенок выпивает из нее все соки, а ее тело отторгает его. В какой-то момент Вайспута всерьез испугалась, что потеряет обоих, но в кои-то веки боги смилостивились над ними. Ольжана доходила срок. Схватки начались вовремя. Но… Вайспута еще ни разу не присутствовала на таких тяжелых родах.

Мир не хотел принимать этого ребенка. Говорил, что это слишком для его многострадальной тверди, но ветер еще никогда не был настолько неистовым, как в ту ночь. Молнии полыхали по всему небу, а раскаты грома сотрясали землю. Ветер стенал, но не сдавался. И вот в рассветный час, когда врата Подземного города едва приоткрылись, и по дороге вдоль леса промчалась четверка незримых всадников, раздался громкий детский плач, возвестивший о приходе в этот мир новой жизни. Земля успокоилась, и ветер замер, прислушиваясь, а потом подул с новой ликующей силой.

Ко всеобщему удивлению, родилась девочка. Сумеречные заявились на следующую ночь, будто знали. Долго разглядывали ребенка, а потом дали имя на священном языке, которым обычно нарекают лишь первенцев, – Л’Хасси, «глас ветра». И уехали, даже не взглянув на Ольжану, на которую они в прошлый раз потратили столько сил.

Невестка меж тем так и не оправилась после родов. Немощь пожрала остатки сил. Больше Ольжана не вставала с постели. Лежала, поддерживаемая снадобьями свекрови-лекарки. Ждала своего часа.

А вот Леси выросла славной девочкой, сильной и ловкой. От работы не увиливала, старшим не перечила, много улыбалась и пела. Истинная охотница. Хотя нет-нет, да и замечала Вайспута, как внучка протяжно смотрела на пустынную дорогу через лес, как будто ждала чего-то. В эти мгновения она казалась другой, чужой как землепашцам, так и охотникам, как будто не дайни вовсе.

Было уже глубоко за полночь. Леси уже давно свернулась клубком на лавке и крепко спала. Ольжана тоже затихла за занавеской. Бодрствовала лишь Вайспута. Старушечий сон короток, тревожен и полон предчувствия другого, вечно сна. На дворе послышался шум копыт. Видно, Дэйхен с сыновьями рано вернулись с Охоты. Старуха отложила работу и вышла на крыльцо их встретить, но стоило ей ступить за порог, как грудь сковало тревожное предчувствие. Они не говорили - спешивались молча и медленно.

В свете луны Вайспута разглядела их лица – мрачные и угрюмые. На земле были четверо: Дэйхен и старшие сыновья. Рейк, ссутулившись, остался в седле, судорожно цепляясь за гриву. Отец поспешил к нему, протянул руки, и мальчик рухнул вниз, словно подкошенный, не в силах больше держаться. Дэйхен взвалил его на спину и понес в дом. Вайспута поспешила следом. Они уложили мальчика на кровать, где обычно спал отец семейства. Разбуженная шумом, Леси тут же подскочила с лавки и кинулась к брату.

- Что случилось? – встревожено спросила она, вглядываясь в его бледное лицо, а смотреть надо было ниже на воспаленную покрытую жуткими шрамами ногу, торчавшую из порванной штанины.

- На нас напали волкогиены. Одна из них стянула Рейка с коня. Еле отбили, - всплеснул руками отец. Он был разбит. Говорил с трудом. Язык заплетался. Дэйхен думал, что годы опыта защитят его, помогут не чувствовать горя, но это оказалась не так. Ему было мучительно больно и страшно смотреть на искалеченного сына, свою плоть и кровь, и понимать, что скорее всего мальчик не переживет этой ночи.

- Волкогиены никогда не заходили так далеко на юг, - удивилась Вайспута, разглядывая раны на ноге мальчика. Боль читалась у него на лице. Он до крови закусил губу, чтобы не позорить отца своими стонами.