Боги и гиганты - [144]

В конце января Главная дирекция Германского археологического института включается в борьбу за музей и требует от министра «противодействовать всем попыткам отложить дальнейшее строительство Пергамского музея».

Но не только эти мощные орудия повернули свои жерла против министра. Со страниц газет и журналов изо дня в день раздается один выстрел за другим, и все бьют в одну цель — в министра. Все они требуют немедленно закончить Пергамский музей, ибо Пергамский алтарь, спрятанный 14 лет назад от широкой публики, является короной всех сокровищ берлинских музеев.

В министра и министерство стреляет также Шефлер. Ему кажется, что они слишком небрежно, слишком равнодушно, слишком незаинтересованно двигают дело и слушают сотрудников музея не тогда, когда это нужно. Почему потакают мании величия Гофмана? Почему ис ограничиваются в связи с трудным положением простым кирпичным зданием и не хотят воспользоваться деньгами, отпущенными для чисто декоративных целей, для внутренней отделки? «Потому что у нас господствует вильгельмовский дух показного, внешнего благополучия».

Неожиданно Шефлер поворачивает оружие против археологов и, как думает, против Виганда, потому что у того подобные же убеждения о необходимости сохранения лишь внешнего блеска. Он хочет занять своими образцами архитектуры из Магнесин, Приены, Милета и Дидим два двухэтажных зала со стеклянной крышей справа и слева от алтарного зала. Никто не будет отрицать, в том числе и Шефлер, «что все эти предметы являются в высшей степени цепными и поучительными, что они имеют бесконечно большое значение для науки, а также для понимания искусства» и будут выставлены «к вящей славе Теодора Виганда». Однако, продолжает знающий свое дело критик, эти находки покажут, «что мы, коллекционеры, предоставляли слишком большую свободу действий археологам», а дорогостоящие музеи, предназначенные для показа архитектуры, при сложившемся в Германии положении следует признать слишком большой роскошью. Если бы эпоха кайзеровской империи продолжалась еще 50 лет, если бы война началась позже и раскопки не прекращались, то в конце концов пришлось бы поместить в музее целый греческий город. В чем же, собственно, задача музея? Ставить в многочисленных залах сотни ваз в ряд одну за другой или одну терракоту за другой? Виганд — ученый-специалист, защита дела всей его жизни — дело его чести, и критически настроенный Шефлер без колебания наделяет его титулом «заслуженный». Но не обнаружит ли посетитель музея в этих утомляющих внимание рядах старую линию мании величия, не посчитает ли он их просто скучными? Не преобладает ли здесь количество над качеством?

Однако приходится смириться с существующим положением, как и с монументальностью при мысли о строительстве. Новые предложения делать бессмысленно, надо принять все как есть, в том числе и наполовину завершенное строительство. Его надо окончить — и чем быстрее, тем лучше.

Это будет в какой-то мере направлено против Виганда, но в то же время в большой степени пойдет ему на пользу. Должен ли он радоваться? Должен ли обижаться? Он даже не знает, так как целиком поглощен заботами о строительстве. В Германии плохое время, господствует инфляция. Сегодня она превращает в клочок бумаги то, что вчера было еще ценностью. Расходы на строительство всячески сокращают и тут же, недолго думая, тратят деньги на окраску колонного зала и вестибюля. Народ и страна, прошедшие через бедствие инфляции, должны отказаться от всего ненужного, а так как марка падает из одного глубокого ущелья в другое, еще более глубокое, строительство консервируют.

Это был 1923 год.

В ноябре 1923 года четыре и одна пятая биллиона марок равнялись одному американскому доллару. С помощью свояка Виганда — Гельфсриха основывается новый банк и вводится рентовая марка, которая станет новой валютой. Но у кого есть деньги? Только не у государства. На первый квартал 1924 года министерство финансов ассигновало для музеев — а в Берлине их четырнадцать — восемь тысяч марок. То, что отсюда будет выделено для незаконченного строительства на острове музеев, — это капля в море. На такие средства можно было бы в лучшем случае соорудить леса — да и то частично, — необходимые для того, чтобы поднять одну из огромных балок, которые должны нести стеклянную крышу Пергамского зала. Балки готовы, стекло завезено, но оно так и лежит без всякого применения. Все лежит и, видимо, будет лежать еще долго.

Не помогает даже попытка прусского ландтага организовать лотерею для изыскания средств на продолжение строительства. Пока спорят, какую лотерею объявить: денежную или вещевую, министерство финансов уже заявляет свой протест против нее. Оно возражает также против «Объединения в помощь строительству музеев», которое хочет выпрашивать деньги у корпораций, союзов и частных лиц. Ведь министерство боится утратить свой надзор за получением и расходованием средств. Что писал по этому поводу Карл Шефлер? «В республике правительство еще более бездеятельно, чем в кайзеровской империи, оно еще в большей степени правительство на один день».