Боги и гиганты - [114]

Итак, на Пергам опускается вечер. Теперь уже ничто не могло ему помочь — ни самые заманчивые предположения, ни даже прекрасные глаза последнего его комиссара, Бедри-бея. Яни Большой, давно уже ставший испытанным и заслуженным помощником, начал прихварывать и уже не мог работать так, как хотел и как должен был бы работать. А Яни Маленький, сын мастера Николаса, женившийся на очаровательной маленькой гречанке с острова, теперь тоже уже не играл той роли, как раньше. Его жена проводила целые дни «низу, в городе, в то время как Яни наверху, в крепости, дирижировал мужчинами. Следовало бы дать ей разрешение подниматься на гору, чтобы она хотя бы имела возможность видеть своего супруга. Переговариваться с ним она, конечно, не смогла бы, так как он руководил работами высоко на скале у большой террасы. Получив как-то такое разрешение, она весь день оставалась в поле его зрения, бродила по развалинам с красным цветком в черных волосах, собирала цветы, пасла овцу, которая следовала за ней. Вечером они будут радоваться, что они опять вместе: Яни и его маленькая подруга.

У нас поседели виски, мы стали прихварывать; с этим уже ничего не поделаешь. В таких случаях не помогает даже шкаф в доме археологов, в котором, как в императорской библиотеке в Берлине, находилась Nutrimentum spiritus, «духовная пища». Однако вместо книг в этом шкафу стояли бутылки с коньяком и вермутом, которыми каждый мог пользоваться. Теперь не помогло даже письмо от Бона, в котором сообщалось, что при посредничестве Михаелиса Хуманн стал почетным доктором Страсбургского университета, что означало «любезное признание его заслуг в области филологии!» Что ему может дать новая «победа» над филологами? Новая победа над землей, хранящей древности в своем материнском лоне, — вот это была бы во сто раз большая победа. Но не было денег, не было интереса к его делу в Берлине.

В Пергаме не останется ничего ценного. Хуманн построил в крепости два дома из остатков строительных материалов атталидского времени. Он знает местных жителей лучше, чем кто-либо другой в Бергаме. Сразу же, как только археологи покинут крепость на горе, люди придут сюда, чтобы утащить все, что может быть использовано в качестве строительного материала, и этим они будут заниматься до тех пор, пока гора не станет голой и пустой. Хорошо понимая это, Хуманн счел для себя делом чести сохранить оставшиеся древности, чтобы в любое время можно было произвести дополнительные раскопки и исследования. Два сторожа, оплачиваемые немцами, должны будут жить в этих домах и охранять руины от расхищения.

24 октября 1886 года вали послал слугу к Хуманну, чтобы уведомить его о полученном разрешении правительства на вывоз находок. 26-го «Лорелея» прибыла в Дикили. 26 ящиков должны были быть отправлены первым рейсом, но тут северо-восточный ветер неожиданно подул с такой силой, что судно было вынуждено вернуться в залив Элеи. Только на следующее утро оно с трудом подошло к пристани в Смирне. Когда ящики перегрузили на паром, он осел больше чем на полметра. Второй рейс начался 31-го. Тут Хуманн не смог отказать себе в удовольствии немножко поиздеваться над филологами. Дело в том, что трое молодых археологов, Винтер, Юдайх и Райш, прибывшие на несколько дней в Пергам, неосторожно попросили взять их хотя бы в один рейс. Хуманн согласился. И вот из-за вновь начавшегося ветра их корабль два дня и две ночи оставался, борясь с волнами, у Фокеи. Когда же капитан все-таки решился пересечь проклятый залив, это удалось ему лишь после неоднократных попыток. Теперь в Смирне пришлось выгружать не только ящики, но и трех бледных молодых людей с зелеными от морской болезни лицами.

Одна часть находок последнего года была отправлена Хуманном через Триест, другая — с гамбургским пароходом, остальное — 21 ящик — с голландским пароходом «Стелла», который также должен был доставить их в Гамбург. Но «Стелле» не повезло, она села на мель у голландских берегов, и два месяца драгоценные пергамские ящики (к счастью, там не было фрагментов с гигантомахией) пролежали в соленой воде Северного моря. К сожалению, на мраморных архитектурных деталях остались следы этой аварии.

Но это была всего лишь вторая серьезная авария за все эти годы, после смерти греческого рабочего, которого в 1883 году убило оторвавшимся блоком на террасе у театра. Можно было сказать, что боги были благосклонны к пергамским раскопкам. В эти годы повсюду в мире — в Южной Европе, в Северной Африке, в Азии — работали исследователи древностей, но мало кто из них мог похвалиться таким счастливым исходом работ, как Карл Хуманн. Но это не его заслуга. Так думал Хуманн в тихий час, один из последних часов его пребывания в крепости, его крепости. Некогда, в глубокой древности, боги победили гигантов. Позже основатели Пергама, Атталиды, победили варваров, и им вместе со старыми богами помогала новая богиня диадохов — Тюхе. Не удивительно ли, что к первооткрывателю и пророку (он долгие годы был пророком в выжженной пустыне), раскопавшему фризы гигантомахии, боги и Тюхе были также благосклонны. Иначе как могло все так удачно сложиться с этими раскопками, как сложилось у Хуманна?