— Представь себе. Все кажется таким пресным, неинтересным, блеклым... Кстати, когда мне было восемнадцать, мне представилась возможность отправиться в Британию. Мы тогда ходили по самым знаменитым лондонским ночным клубам. Конечно, я не была там самой красивой или соблазнительной девушкой, самой длинноногой или остроумной. Но видно, что-то во мне было тогда, чего не стало теперь. Потому что многие, очень многие интересные мужчины стремились заполучить мой телефон...
— И Кэлвин?
— Да. И Кэлвин тоже, — кивнула Брук, вновь сконцентрировавшись на поисках фильма. — Должно быть, все в прошлом, — тихо проговорила она.
— Какая глупость, Брук! — возмутился Дэнни.
— Просто у меня на лице написано, что я тоскливая, одинокая, замороченная, что со мной скучно. Я даже фильм выбрать не могу так, чтобы возникло желание его посмотреть. А притворяться я не умею, Финч.
— А зачем притворяться, Финдли? Притворяться как раз ни в коем случае не надо.
— Выбирай фильм сам. У меня нет настроения, — апатично объявила Брук и уселась на диван, бессмысленно глядя на большой белый экран. — Я чувствую себя никчемной.
Дэнни Финч вставил диск в проектор, погасил свет и, тренерскими жесткими движениями размяв Брук плечи, сказал:
— Прекрати нытье, Финдли. Любую потерю надо пережить. На это требуется время. Дети устроены. У тебя есть работа. Ты справишься. Попробуй только меня разочаровать. Между нами говоря — строго между нами! — моя супер-Люсиль тебя сегодня похвалила.
Дэнни сел возле нее на диван и вооружился пультом управления.
— А Лили? Она до сих пор не устроена.
— Лили, Лили, Лили... Так, давай подумаем. В моем крыле пустует один кабинет. Можно сделать там детскую игровую. Будешь постоянно к ней заглядывать. А в обеденный перерыв выходить с ней на пляж.
— Ребенок в стеклобетоне? Не нравится мне это, Дэнни, — нахмурилась Брук.
— На крайний случай сойдет, но мы обязательно что-нибудь придумаем. А пока у Симоны есть возможность нянчиться с ней, пускай... Не хмурься, Брук. Мы обязательно найдем выход из положения.
— Дэнни, ты представить себе не можешь, как я ценю твое участие в жизни моей семьи, — в очередной раз призналась Брук.
Дэнни Финч откинулся на спинку дивана и залился хохотом.
— Брук, прошу тебя, прекрати меня благодарить. Считай, что делаю я это и для себя тоже, и позволь мне не объяснять, по какой именно причине.
— Я понимаю, Дэнни. Ты делаешь это в первую очередь в память о Кэлвине.
Дэнни Финч пристально посмотрел на Брук в полумраке гостиной, и ему показалось, что женщина вздрогнула от его взгляда.
— Все, что я мог сделать для твоего мужа, я сделал при его жизни. Теперь я ему ничем не обязан. Мне бы не хотелось, чтобы ты думала, что мною движет только чувство к моему покойному другу, — тихо, но четко произнес Дэнни Финч.
— Тогда что? — робко спросила Брук.
— Я выбрал фильм с Мелом Гибсоном, и если ты не возражаешь, посмотрим его, — проговорил Дэнни.
И не успела Брук сказать, что против фильма с Мелом Гибсоном возражений не имеет, Дэнни Финч обнял ее и поцеловал таким внезапным и стремительным поцелуем, который скорее озадачил женщину, нежели стал ответом на ее вопрос. Такой непродолжительный поцелуй не мог ни обнадежить, ни смутить. Он был равно любовный, дружеский, чувственный и шутливый.
Дэнни расслабленно развалился на диване и уставился в экран.
— Так ради кого ты все это делаешь? — не унималась Брук.
— Брук, прекращай. Не мешай смотреть, — панибратски отмахнулся он от нее.
— Прекращать что? — возмущенно воскликнула она.
— Неужели без слов непонятно? Я не собираюсь это обсуждать! — раздраженно прокричал Дэнни.
— Мне без слов непонятно. Я хочу, чтобы ты мне все по-человечески объяснил. Я имею право требовать это, Дэнни, — сбавила тон Брук.
Дэнни встал напротив Брук, загородив собою пол-экрана, поверх его торса пробегало действие фильма, за которым никто уже не пытался уследить. Дэнни склонился над Брук, и она увидела его сухой колкий взгляд, от которого оторопела. Дэнни раздраженно процедил:
— Что тут непонятного, Брук? То, что я делаю для тебя, я делаю ради тебя, и только ради тебя, а не ради Кэла или еще кого-нибудь.
Брук не была готова к такому признанию. Она не была также готова к тому, что ее руки сами потянулись к шее Дэнни и крепко обхватили ее. Брук непроизвольно поднялась с дивана навстречу ему и оказалась в сильных объятиях у его груди.
Она ощутила невероятную легкость в голове и волнение во всем теле. От его поцелуев это волнение становилось все сильнее и сильнее. И Брук сама уже спрашивала себя, зачем было спрашивать, когда и без слов все понятно. Всем понятно... Симоне, Люсиль, даже Эмили, но только не ей.
Брук чувствовала, как горит кожа под его руками, усталость показалось ей приятной, как никогда. Если бы он на миг прервал свои поцелуи, она бы рассмеялась от головокружительного восторга, как на аттракционе со скоростными подъемами и спусками и леденящими душу виражами... Это было чистое желание. И это был главный и, пожалуй, единственный мотив всех благородных поступков Дэнни Финча.
Но Брук уже не волновали тонкости подоплеки. Ее поймало теплое течение. Она так давно не вкушала плодов наслаждения, что в один миг позабыла обо всем, разомлев в его руках.
