Богатые — такие разные. Том 2 - [12]

— Нет, черт побери!

Мне вдруг расхотелось говорить что-нибудь еще. Я просто хотел выключить свой мозг и ни о чем не думать. Из-под слишком узкой юбки Кэролайн приглашающе выглядывало ее бедро.

— О, нет! — возразила она, едва я провел рукой по ее ноге. — Не раньше, чем расскажешь мне все полностью!

— Будь проклята вся эта история, Кэл, дай человеку передышку.

— Да разве мы сможем продолжать неоконченный разговор, если я лягу на спину, раздвинув ноги и закрыв рот?

— Господи Иисусе, как меня угораздило жениться на такой женщине?

— Это тебе посоветовал Пол, — ответила она. — Помнишь? — Она энергично массировала мне шею. — И это, черт побери, был неплохой совет… Стивен, мне страшно жаль Пола, в самом деле… Я хорошо представляю себе, что ты должен чувствовать. Это был заговор?

— Нет.

— Старшим партнером будешь ты?

— Да.

— Дорогой мой! — вскричала Кэролайн, прежде чем я успел добавить: «Но не сразу», — и начала снимать чулки.

Благодаря принесенному ею громадному бокалу мартини, этому удару милосердия, дополнившему выпитое за день, я оказался почти импотентом, но Кэролайн была весьма компетентна в технологии любви, и нам удалось достигнуть более или менее приемлемого результата, прежде чем от меня ничего не осталось.

Той ночью случилась сильная гроза, и следующий день обещал быть попрохладнее. Однако в офисе было по-прежнему дьявольски жарко, и во второй половине дня мне уже снова захотелось выпить. Я сумел убедить себя не пить в этот день на работе, но когда секретарша сообщила, что у меня просит аудиенции внучатый племянник Пола, я машинально потянулся за фляжкой.

— Господи Иисусе, мне сейчас вовсе не до того, чтобы возиться с этим ребенком, едва вышедшим из пеленок! Проводите его к кому-нибудь из партнеров, Бога ради, — раздраженно распорядился я.

И хотя вроде бы отделался таким образом от Корнелиуса, но десять минут спустя раздался стук в дверь, и в кабинет вошел старик Уолтер.

— Простите, что отрываю вас, Стив…

Я намеревался поговорить по телефону с некоторыми предпринимателями, но теперь с грохотом положил трубку.

— …Но я только что разговаривал с молодым Корнелиусом, и он настоятельно требует, чтобы вы его приняли…

— Пригласите его, — проворчал я.

День явно заканчивался хуже, чем можно было ожидать. Я едва не сломал себе зубы, сжав их от злости.

Уолтер вышел. И дверь сразу же широко распахнулась и очень тихо закрылась снова. Я делал вид, что читаю какую-то бумагу, но у меня не было другого выбора, как отложить ее в сторону и поднять глаза на господина Корнелиуса Блэккета из Цинциннати, Огайо.

— Добрый вечер, господин Салливэн, — проговорил он.

Корнелиус был строен, худощав и миниатюрен, с мелкими, но резкими чертами лица, и с серыми глазами, удачно подведенными тушью. Однако в его одежде не было никакого женоподобия. Он был консервативно одет во все черное. Манеры его, выдававшие в нем жителя штата Огайо, были одновременно и светскими, и неприятными.

— Хэлло, Нэйл, — ответил я.

Из уважения к памяти Пола я вымучил улыбку и предложил ему стул для клиентов.

Он сел. Мы смотрели друг на друга. Он ждал, что заговорю я, а когда понял, что я не был расположен к выражению соболезнований кому-то, кто едва знал Пола и только что получил сотни миллионов долларов, уважительно начал:

— Я слышал, что новым старшим партнером должен стать господин Блэр, но единственным, кто обоснованно мог бы претендовать на этот пост, являетесь вы, не так ли, сэр?

Услышать это было очень лестно. Я не ожидал, что он окажется таким толковым.

— Пожалуй, вы правы, — снисходительно ответил я. — Чем могу служить, сынок?

— Вот в чем дело, сэр, — продолжал он, смиренный как епископ в гамашах, и прелестный, как гирлянда из маргариток. — Я просто хотел довести до вашего сведения, что не намерен отзывать капитал Пола из банка.

Наступило молчание. Я позабыл о полиции, о прессе и о самих похоронах. Даже о бурной схватке этим утром между партнерами перед тем, как Чарли избрали старшим партнером.

— Я полагаю что речь идет миллионах о двадцати долларов, — сказал маленький Корнелиус Блэккет из Цинциннати, Огайо.

— Да, — подтвердил я, овладевая своим дыханием. — Что-то около того.

— Я догадываюсь, что для вас было бы лучше, чтобы эти деньги оставались в распоряжении фирмы.

Губы мои пересохли. Я быстро провел по ним языком.

— Да. Разумеется, да. Конечно… давайте объяснимся…

— Я понимаю, что положение фирмы сейчас неустойчиво, и для нее было бы очень опасно изъятие такого крупного капитала.

— Да… конечно. Правильно. Именно так. — Мне хотелось бы, чтобы это слышали другие партнеры. Все мы были так озабочены перераспределением прибылей, что нам и в голову не приходило обеспокоиться возможностью изъятия капитала. — Разумеется, мы заключим с вами соответствующее финансовое соглашение, — мягко продолжал я, решив пустить в ход салливэновское обаяние, — и вы сможете быть спокойны за свои деньги, это я вам обещаю.

— Благодарю вас, сэр, — проговорил этот малый, глядя на меня немигающими глазами, — но меня не интересуют наличные деньг. Я имею в виду вступление в фирму.

— Да? — пораженный, отозвался я. У него был вид юнца, неспособного ни на что другое, кроме сочинения скверных стихов где-нибудь в мансарде. — Что ж, отлично! — продолжал я, думая о двадцати миллионах долларов и моментально проглотив свое изумление. — Сначала вам, разумеется, придется отправиться в Йель, а потом на годик в Европу.