Богатство - [29]

Ничто не подготовило ее к тому ужасающему сходству между Робертом Баннермэном и его отцом. Одно и то же лицо – прекрасно очерченный прямой нос, квадратный уверенный подбородок, крупный рот, и, главное, пронзительные, васильково-синие глаза. Как у всех в семье, у Роберта были пышные, прямые светлые волосы. У Артура они стали серебряными – того оттенка серебра, что не имеет ничего общего с серым, но во всем остальном они были почти неразличимы, если не считать того, что Роберт был, конечно, стройнее и моложе. На лице его было меньше морщин, черты его резче, но Алекса представила, что она видит Артура Баннермэна, каким он должен был быть двадцать пять лет назад, с той же самой забавной привычкой задирать подбородок, взирая на весь остальной мир полуприкрытыми глазами. Именно взгляд, понимала она, заставлял Артура казаться более высокомерным, даже когда он этого не хотел – хотя в случае с Робертом, подумала она, что-то в глубине его глаз заставляло предположить, что е г о высокомерие вполне реально.

Она услышала, как сзади засигналили. Саймон, который обычно любил командовать, слегка пожал плечами, чтобы показать – он не знает, как поступить. Затем пожилой мужчина в темном костюме, очевидно, какой-то слуга, подбежал к машине с паническим выражением лица, и распахнул дверцу.

– Оставьте ключи в замке, я отгоню, – выдохнул он. – Быстрее! Катафалк прямо за вами!

Она надеялась, что у нее будет минута-другая, чтобы приготовиться. Представляла себе, что осторожно припаркует машину, и посидит там немного, собираясь с мужеством. Она заколебалась.

– Выходите, Христа ради! – крикнул слуга. Она поспешно выпрыгнула, сопровождаемая Саймоном, который сразу растерялся, как только его машина с ревом исчезла из вида.

Алекса ни на минуту не задумывалась над вопросом, будет ли Саймон сопровождать ее в церковь ; она подозревала, хотя теперь слишком поздно, что он бы предпочел остаться в машине, вне поля зрения. Она также знала, что это было бы лучше и для нее. Ее статус вдовы становился еще сомнительнее в обществе Саймона. Секунду она гадала, не представить ли его, как своего брата, но не было времени подготовить его к этой роли, и, в любом случае, Кортланд де Витт и Роберт знают правду. Она уже видела, как де Витт склонился, шепча что-то на ухо старой миссис Баннермэн, его длинное унылое лицо напоминало морду собаки самой нелепой породы.

Алекса услышала шорох колес по гравию. Они с Саймоном стояли прямо перед лестницей, преграждая путь – это было слишком очевидно. Собрав всю свою храбрость, она поднялась на ступени – Саймон молча двигался в фарватере – как раз вовремя, чтобы увидеть, как шестеро мужчин в темных костюмах выдвигают из катафалка тяжелый, орнаментированный гроб. Они водрузили его на плечи, затем медленно понесли по лестнице, пройдя так близко, что она могла бы дотронуться до гроба. Она видела превосходно отполированное дерево, бронзовые ручки, изящную резьбу, могла даже прочесть надпись на маленькой бронзовой табличке, выгравированную готическим шрифтом "Погребальная компания "Аврора", Аврора, штат Индиана".

Она почувствовала, как подступают слезы, и боролась, чтобы удержать их. Аврора была не так далеко от дома. Она вспомнила день похорон отца – убийственную жару Иллинойса, провожавших отца соседей – высоких, серьезных мужчин с натруженными руками, неловко чувствующих себя в выходных костюмах и жаждущих вернуться к себе на фермы сразу, как только отдадут дань уважения, их жен в цветастых платьях и шляпах, обмахивавшихся круглыми бумажными веерами, радующихся возможности вырваться из своих кухонь, хотя бы на похороны. Возле церкви стояло столько же грузовиков, сколько легковых машин, а могила была обложена дерном.

Невозможно было поверить, что в гробу, который несли братья, лежит ее отец – и не раньше, чем они на лямках опустили гроб в яму, она смирилась с его смертью. Мысль о том, что Артур Баннермэн лежит в э т о м гробу, обитом атласом, без сомнения, одетый в какой-то из своих темно-синих костюмов, но, конечно, не в одной из тех рубашек или галстуков, что она дарила ему – было столь же невозможно принять. Как бы ни был велик этот гроб, он казался слишком малым, чтоб вместить его.

Она з н а л а, что он мертв, видела, в конце концов, как он умирает, но сознание, что он здесь, не более, чем в нескольких шагах от нее, но недостижим навсегда, приносило даже больше страха и одиночества, чем смерть отца. Ей не нужно было фрейдистских объяснений Саймона, чтобы понять – она искала в Артуре Баннермэне второго отца, и, как ни странно, нашла любовь.

Она смахнула слезы носовым платком и последовала по ступеням за гробом на виду у всей семьи. В глубине души она еще отчасти надеялась, что они ее примут, но она сознавала, что надежда эта напрасна. Они ничего не знали о ней – а известно им было из газет и от де Витта только лживое и дурное, хотя она знала о них гораздо больше, чем они могли даже представить. Артур дал ей истинный ключ к истории семьи, и тогда до нее не дошло, что он, должно быть, имел причину так поступить, поставив ей определенную цель. Предчувствовал ли он свою смерть? Он никогда не говорил о здоровье, и для своего возраста был исключительно крепок – но теперь ей казалось, что он решился рассказать ей так много, сколь возможно, словно он чувствовал гнет какой-то неопределенной опасности. Она обещала исполнить его замысел. Теперь, когда она была здесь, хотелось бы, чтобы она не давала этого обещания.