Богатая жизнь - [68]

— Жаль, что в этой комнате нет телефона, — сказала она. — Жаль, что здесь нет этого чернокожего, твоего телохранителя.

— Мориса! — крикнул Томми.

— Да, его, — подтвердила она.

— Почему? — спросил я.

— Он такой большой. Ешь кекс.

Я опять пододвинул тарелку к себе, но к еде даже не притронулся.

— Томми, тебе там не надоело? Томми! — Она опустилась на колени и уперлась руками в пол, заглянула под кровать, затем медленно поднялась и покачала головой.

— Ты поедешь с нами в Манассас? — спросил я.

— Куда? Ах, в Вирджинию… — Она вернулась к моей кровати и со вздохом села. — Конечно, поеду. Была бы гостиница хорошей. И хотелось бы пойти в хороший ресторан. Больше мне ничего не надо. Только хороший ресторан. Ты заметил, что мы ни разу нигде не обедали, после того, как выиграли эти деньги? Ни разу. — Она покачала головой. — Ты уверен, что хочешь туда поехать?

Я кивнул.

— Значит, и тебе нравится эта Гражданская война. Ты совсем как папа. Я хочу сказать — как Тео. Не как твой настоящий отец. — После этих слов она почувствовала неловкость и быстро встала, протянув ко мне руки: — Миленький мой, как к этому, наверное, трудно привыкнуть. — Она поцеловала меня в макушку, и я почувствовал запах старых мягких подушек. — Не понимаю, почему они так долго ждали, не говорили тебе. Надо было раньше все рассказать.

Я пожал плечами и уставился на стол. Мне было все равно, когда узнавать, что мой отец — это Бобби Ли. Трудно представить, что для такой новости вообще может быть подходящий момент.

— У тебя были еще сны? — спросил я. Тетя Бесс снова села на кровать, которая сильно прогнулась под ней.

— Сны? Нет. Я вообще сны вижу редко. Потеряла этот дар. Временами он ко мне возвращается, но потом опять пропадает. Никто со мной больше не разговаривает, и я больше не вижу и не чувствую будущее. Я уже по другую сторону горы.

— Мама рассказывала, что ты разговаривала с умершими.

— Да, верно. Все время.

Она снова пожала плечами, потом махнула рукой, так, как будто я был одним из тех немногих, кто говорить с умершими не умеет.

— Как думаешь, ты смогла бы поговорить с мамой? — спросил я.

— Нет, милый. Я же сказала, что потеряла эту способность несколько лет назад. Она меня оставила.

— А куда она ушла?

— Не знаю. Ушла куда-то. Просто ушла.

— А как она у тебя появилась?

— Я с этим родилась. Как некоторые рождаются с родинками.

— С кем ты обычно говорила?

— Да со всеми. С друзьями. С друзьями друзей. С родными. Иногда со знаменитыми людьми. Правда, в конце единственной, с кем я могла говорить, была моя мама. Не важно, кто пытался вступить в контакт, я все равно выходила только на маму. Когда она была жива, мне никогда не хотелось говорить с ней. — Тетя Бесс покачала головой. — Если бы я поняла, что могу связаться с твоей мамой, я бы попробовала, попробовала бы. Но знаю, что не смогу. Уже не получится. Я старая. Это уже не мое время.

Я опять покрутил тарелку и выглянул в окно. Было темно, ярко горел уличный фонарь у дома Янки-Скупердяя, вычерчивая желтовато-молочными лучиками полоски света в ночи.

— Зачем пришел Бобби Ли?

— Просто захотелось прийти, и пришел. Разве нельзя? Ему просто захотелось прийти и повидаться с тобой.

— Почему же тогда я сижу здесь?

— Потому что сначала он хочет поговорить с твоим отцом. Хочешь еще кекса?

— Нет.

Из-под кровати выполз Томми, пошел в чулан и закрыл за собой дверь. Какое-то время тетя Бесс смотрела на эту дверь, потом начала было: «Томми…», но передумала. Вместо этого она просто покачала головой.

— Ничего больше я не знаю, — сказала она.

— А что случилось с той малышкой, которую нам подкинули? — задавая этот вопрос, я понимал, что тетя Бесс может расплакаться, но все же спросил.

— Она сейчас в семье, которая ее удочерит. Твой папа звонил, и ему это сказали. Она в одной семье в Чикаго. В хорошей семье. Она такая замечательная, такая миленькая! Я не сомневалась, что ее возьмут.

Тетя Бесс хотела еще что-то сказать, но в этот момент внизу внезапно разразился скандал. Сначала я слышал, как кричал Бобби Ли, потом дядя Фрэнк. А спустя секунду громко хлопнула входная дверь. Подбежав к окну, я увидел, как Бобби Ли садится в свой пикап и отъезжает от нашего дома. Затем тетя Бесс сказала что-то по-гречески и осенила себя крестным знамением.

Глава 9

Когда объявили наш рейс, сердце у меня застучало, как скакалка мистера Хелпнера. Накануне в предвкушении поездки я почти не спал, но, несмотря на это, держась за руку тети Бесс, просто излучал радостное сияние. В аэропорту все сияло, терминал гудел от потоков приглушенного шума и энергии, исходивших от людей, спешивших по своим делам, отправлявшихся, как мне казалось, в волнующие путешествия, в экзотические страны. И мы, мы тоже летели в Вашингтон, округ Колумбия, где будем биться в сражении у Буйволовой тропы. Мы покидали Уилтон, оставляя позади себя Бобби Ли.

— Я думал, мы полетим первым классом, — сказал дядя Фрэнк, когда встали в очередь на посадку. Он был одет в свои обычные черные брюки и черную рубашку, на нем были огромные темные очки, охватывавшие голову и, по моим предположениям, удерживавшие его искусственные волосы. Накануне вечером я как раз думал, как поведет себя эта накладка во время путешествия по воздуху.