Бог китов - [7]

– Да, дед, и я люблю жену, люблю ребенка, – искренне сказал молодой человек, но тут же вспомнил, что перед ним сумасшедший. И, спохватившись, замолчал. Его душу переполняли сложные чувства. И он все-таки начал горячо излагать полуслепому старику невеселые мысли, неотвязно преследовавшие его последние дни:

– Да, старик, и я боюсь, и мне не хочется умирать. Вот потому и говорю сейчас с тобой. Ты думаешь, не дорога мне жизнь? Верь – не верь, а я не хочу умирать. Но что делать? И мне бы любить жену, ласкать ребенка, растить своего малыша. Сестра выходит замуж за Касукэ. Осенью свадьба, а Бог Китов приплывает весной. И это ужасно, старик! Поверь, мне не хочется умирать.

Но старик уже не слушал юношу. Он достал из мешка, привязанного к поясу, засохшую вяленую рыбку и начал деловито обсасывать ее беззубым ртом. От этого равнодушного причмокивания молодой человек почувствовал себя до ужаса одиноким, но продолжал говорить:

– Помнишь любимые слова моей матери: «Лишь бы человек жил до самой смерти»? Помнишь, дед? «До самой смерти».

Занятый рыбой старик совсем не слушал юношу, и Сяки повторил еще раз, словно убеждая самого себя: «Лишь бы человек жил до самой смерти».

– Как думаешь, дед, что это значит? Я вот все ломал голову над этими словами и, кажется, понял. Если человек сумел хорошо умереть, значит, и прожил хорошо. Для того чтобы достойно прожить, нужно достойно умереть. Когда я так думаю, у меня и решимость появляется. Но послушал тебя, старик, и мне стало страшно. Не знаю, дед, где тут правда.

Ветер доносил из городского ресторана звуки сямисена и песни моряков. Лодки тихо покачивались в ночном море. Старик, наклоняясь все ниже, уронил голову на колени и начал мирно похрапывать, а молодой человек, глубоко вздохнув, вскинул покупки на плечо, высыпал оставшиеся деньги в мешок старика и зашагал к городу.

Ветер стих. Море окрасил неистовый блеск закатного солнца. На кладбище собрались жители поселка. Эй в нарядном платье, с неестественно красными щеками, держала на руках ребенка. Патер, окропив лоб младенца, произнес: «Во имя отца, и сына, и святого духа… Расти большим, будь истинным христианином и смелым, отважным китобоем, как твой отец».

– Аминь, – пронеслось по рядам, и люди торопливо перекрестились. Только хозяин в праздничном кимоно с фамильным гербом перекрестился не спеша, с надменно безразличным видом. Toe стояла бледная и, глядя на море, перебирала дорогие четки, каких не было ни у одной девушки в поселке. Глаза Эй, прижимавшей к груди ребенка, сверкали как в лихорадке, она с торжеством смотрела вокруг.

Листая потрескавшимися пальцами библию, патер искал подходящее место, которое он смог бы прочитать будущему гарпунеру. Откашлявшись, он не спеша поднял руку и начал, как вдруг со стороны поселка донесся истошный крик. Все разом обернулись и увидели черную фигуру, опрометью сбегавшую со сверкавшего на солнце песчаного холма.

– Телеграмма! – расслышали они наконец, когда посыльный подбежал достаточно близко. – Пришла телеграмма на имя хозяина от китобоев Сэдодзакиура из Тесю.

Бронзовый от загара моряк, энергично работая локтями, пробился сквозь толпу и протянул хозяину крепко зажатый в руке листок бумаги. Мужчины и женщины с интересом столпились вокруг. Сорвав печать, старик пробежал телеграмму глазами и с дрожью в голосе закричал:

– Эй, слушайте! Сегодня утром Бог Китов появился в водах Сэдодзакиура. Они испугались и не послали погоню. Но наблюдатели видели двойной фонтан… Значит, это он. Завтра, как и три года назад, Бог Китов проплывет мимо наших мест. Что ж, не будем терять времени! В январе поймали кита, новых сетей нет. Все, кроме гарпунеров, быстро в поселок. Звоните в колокола. К рассвету вывести лодки загонщиков. Всем поселком за ночь приготовить сеть. Живее!

– Подождите! – попытался остановить их не на шутку встревоженный патер, но уже некому было слушать его увещеваний. Мужчины и женщины, заткнув полы кимоно за пояс, в мгновение ока взобрались на холм и скрылись из виду. Патер, спрятав библию за пазуху, недовольно ворча, последовал за ними.

Сяки огляделся. На кладбище остались только он и неизвестно откуда появившийся Кисю.

Подергивая плечами, будто его разбирал смех, Кисю заговорил первый:

– Ты правильно сделал, что отказался от Toe.

– Но от Бога Китов я не откажусь! – запальчиво бросил ему Сяки.

Насмешливо сощурив глаза, Кисю пристально взглянул на него с загадочным видом.

– Отчего же? Женившись на Эй, ты уже отказался от Toe, а значит, и от имени, и от усадьбы. Какая же тебе польза идти на смерть из-за Бога Китов? Только пропадешь зря.

– Тебе не понять.

– Хороший ты парень! – покровительственно сказал Кисю. Теперь он был исполнен самоуверенного спокойствия, как и подобает сорокалетнему мужчине. – Зачем тебе напрасно гибнуть. Ведь ты теперь отец. Подумал бы о младенце. Я же тебе дурного не желаю. Будем говорить прямо: уступи мне завтра Бога Китов.

– Не болтай. – Сяки охватила нарастающая ярость. Он весь дрожал. Этот чужак идет против дедовских обычаев. Весь поселок признал за ним право на Бога Китов, который погубил его деда, отца и старшего брата.